Однажды вьюжливой февральской ночью хозяин стекольной фабрики выскочил из теплой постели и бросился в свой кабинет. Небрежно выдернув из папки с бумагами несколько листов, он склонился над столом и начал что-то быстро и усердно писать, снабжая заметки рисунками и подробными чертежами. От сильного нажима грифель карандаша крошился, гнулся, пока наконец не ломался. Тогда в ход шел следующий карандаш. И так повторялось до тех пор, пока скрюченная в свете лампы фигура не распрямилась и дом не огласил исступленный возглас – нечто среднее между победным кличем дикаря и благодарностью Господу. Прибежавшая на шум жена обнаружила мужа в нервном возбуждении. Он расположился прямо на столе, поджав под себя босые ноги, и с безумным взглядом перекладывал с места на место исписанные листы.
— О боже, дорогой! – она обхватила раскрасневшееся лицо мужа, заглянула в него и заплакала. – Что с тобой?
— Мне приснилось — я всё запомнил и записал. Понимаешь? – он взял ее за руки и поцеловал по очереди каждую. – Мы снова будем процветать!
Получив стекольную фабрику от отца, новый владелец не смог отказаться от роскошной жизни наследника. Он по-прежнему много развлекался и путешествовал, поручив успешное производство заботам управляющего. Когда на фабрике случались бунты из-за низкой платы, хозяин, не разбирая причин, приказывал урезать рабочим их ежедневное жалованье. Когда люди были недовольны плохими условиями труда, — увеличивал план вдвое. Всякое его появление на производстве сопровождалось криками и проклятьями. И чтобы не портить себе настроение, он перестал туда ездить вовсе.
Но через несколько лет накопления истощились. Фабрикант решил проверить, как живет его семейное дело, и потребовал от управляющего полный отчет. Оказалось, что крах близок и неизбежен. Все, кто мог, ушли на другие места, невольники обстоятельств работали в две смены до судорог в ногах, находя утешение в бутылке, а белые воротнички опустошали казну, списывая отсутствие прибыли на плохие времена.
— Мы разорены. Скоро станет известно, что у нас больше нет денег, и тогда мои враги сразу донесут мэру… Нас перестанут звать на официальные приемы, а потом… — жалобно стенал он, стоя на коленях перед женой и уткнувшись в ее бордовую муаровую юбку. — Что мне делать?
— Ты что-нибудь обязательно придумаешь, — невозмутимо улыбнулась жена большому семейному портрету на стене. – Возьми дело в свои руки, избавься от проходимцев и найми честных людей. И мы скоро станем на ноги.
— Да! – завопил муж, обливаясь благодарными слезами. – Я придумаю. Я переплюну и отца, и деда. К черту мэра! Я сам буду управлять этим городом!
На открытие обновленной фабрики пригласили руководство города и прессу. В приемном зале накрыли столы с кофе и бутербродами. Когда всё было готово, хозяин вывел гостей на смотровую площадку, с которой обычно объявлял своим работникам о сокращении жалования или увеличении трудовых обязанностей. Снизу, где располагался огромный цех, поднималась волна тяжелого, удушливого жара.
— Как в печке! – отфыркиваясь, сказал мэр и полез в карман за платком. Затем он с нетерпением обернулся к фабриканту: – Где же ваше ноу-хау?
— Прямо перед вами!
Хозяин угодливо взял мэра за локоть и подвел к ограждению площадки. В центре цеха, выстроившись в несколько колонн, стояли работники. Все они были одеты в одинаковую униформу и смотрели строго перед собой. Никто, как это бывало обычно, не вываливался из строя и не перешептывался со своим соседом.
— Господин мэр, семьдесят лет назад мой дед основал эту фабрику и построил первый стеклянный фонтан, мой отец унаследовал производство и подарил жителям стеклянный сад, который и сейчас поражает своей красотой. И ваш покорный слуга посвящает жизнь работе на благо этого города. День и ночь я думал, чем могу быть полезен вам… и нашим согражданам. И это вершина моего мастерства – я создал стеклянного человека!
Со всех сторон послышались удивленные возгласы гостей и щелчки затворов фотоаппаратов. И только мэр издал протяжное «гм» и стал активнее обтирать свою потеющую лысину.
— Работнику из стекла не требуется обеденный перерыв, он не знает усталости, и, главное, господин мэр, его мысли, каждая его мысль, всегда на виду, — самозабвенно продолжал своим жидким голоском хозяин фабрики. — Больше никаких интриг, воровства, пьянства и беспорядков! Стоит крамольной идее зародиться в его прозрачной голове, а хозяин уже будет о ней знать. Стеклянный человек универсален. Его можно использовать не только на фабриках и заводах, но и в казенных учреждениях, даже в мэрии.
— О! – одобрительно кивнул мэр и с тоской посмотрел на своих заместителей, которые что-то очень тихо обсуждали в сторонке. – Это весьма любопытно. Приведите к нам пару этих стеклянных парней. Мы непременно должны посмотреть на них.
Он засеменил обратно в прохладный зал, велел подать ему лимонада и, сделав несколько больших глотков, блаженно опустился в кресло.
Работников для демонстрации главе города хозяин отбирал сам. Отполированные и отшлифованные, без сколов, со смирением в глазах и без своевольных мыслей, они, молча вошли в приемную вслед за ним.
— Смелее! – бодро призвал их мэр и поднялся навстречу, выставив перед собой ладонь для рукопожатия.
Работники смущенно стянули перчатки, обнажив совершенно гладкую блестящую поверхность рук. Приветствие у них было стремительное и очень крепкое.
— Вот это мощь! – ойкнул градоначальник.
— Господин мэр как всегда смотрит в самую суть, — извиняющимся тоном заметил фабрикант. – Руки у них для большей прочности отлиты из закаленного стекла. Другие части тела из обычного. Да им другие и без надобности.
Закончив фразу, он переступил с ноги на ногу, бросив на своих работников красноречивый взгляд. Наступило молчание, затем мэр по-хозяйски спросил:
— А если споткнется или с лестницы упадет?
— Контингент хрупкий, да. Но – мы тут подсчитали, — он перешел на жалобный шепот, потому что информация была определенно не для ушей журналистов, — отлить несколько новых выходит дешевле, чем производить каждого целиком из закаленного стекла.
Впрочем, мэр его почти не слушал, он кружил вокруг работников, ахая от переполняющего его восторга! И вдруг его взгляд остановился: он заметил, что сквозь прозрачный лоб можно прочесть мысли, которые прямо сейчас появлялись в их головах.
— Поразительно! – вскричал он и полез в карман за очками, чтобы разобрать слова.
Хозяин фабрики встал по правую руку от мэра и следил за тем, как меняется его выражение лица.
— Какая большая и светлая комната, и окна не закрашены, как в нашем цеху! А что там, за ними? Солнце! И небо. Красиво! Вот бы увидеть их по-настоящему, – думал первый работник.
— Какой маленький смешной человек! Ручки у него мягкие и вялые. И он владеет городом? Разве кто-то будет его слушаться? – думал второй.
Фабрикант побледнел и, сцепив зубы, процедил:
— Идиоты!
Но мэру было всё нипочем. Он увидел главное: стеклянные люди открывают небывалые возможности для управления городом.
— Простите, господин мэр! – держась за сердце, голосил хозяин фабрики, провожая высоких гостей. — Эти двое! Я их… на переплавку! Сегодня же! Прямо сейчас!
— Не порите горячку! Они просто еще надлежаще не обучены. А тот, что мечтал о солнце – настоящий романтик. Запомните, мой друг, если у человека, даже такого, со стеклянным лбом, есть мечта, вы держите его на крючке, — мэр подмигнул и нырнул в свой автомобиль.
Хозяин был так сильно увлечен своим детищем, что теперь ежедневно приезжал на фабрику до начала утренней смены и, неторопливо раскуривая трубку, поджидал момент, когда в воротах встречаются два потока рабочих – тусклых, заляпанных краской, перепачканных сажей и сверкающих на солнце своей прозрачностью. Это зрелище невероятно завораживало его. Даже сильнее, чем вид растущих сумм в колонке прибыли Заказов становилось все больше, и дела быстро пошли в гору.
Стеклянные люди трудились старательно и слаженно, не думая ни о своем кармане, ни о карьерном росте. О чем же они думали? Однажды хозяин заметил, как в голове спешащего на службу рабочего при взгляде на него мелькнула мысль: «Чудак-богач! Всё смотрит и смотрит. Вот бы и нам узнать, о чем он думает».
— Как они смеют оценивать мои поступки? – в разгоряченном бессилии кричал, запершись в своем кабинете, фабрикант. – Я их создал, я дал им работу и кров. А они смеются надо мной.
Управляющий получил приказ следить за каждым работником и записывать всё, что хоть немного походило на бунт. Но стеклянные люди не думали бунтовать. В своих мыслях они задавались удивительными вопросами: «Интересно, когда я наклоняюсь над водой, рыбы тоже смотрятся в меня?», «Если все люди станут стеклянными, можно сэкономить на воротах, замках и охранниках?», «Чего мне не хватает, чтобы директор гордился мной?», «Выходит, зеркала и вазы, которые мы делаем, наши братья?». Итак, стеклянные работники не искали возможности что-то украсть или увильнуть от дела и не проклинали руководство фабрики, как делали их предшественники, но, прочитав представленные управляющим записи, хозяин тем не менее испугался. Их мысли слишком отличались от приземленных интересов обычных людей, на них нельзя было повлиять и направить в нужное русло. С того дня хозяин стал бледен и даже заметно похудел, появлялся на фабрике не чаще раза в неделю, а по дому бродил с видом тревожным и отстраненным.
— Ты больше не ездишь на работу, не разговариваешь со мной, а сам стал похож на привидение. Скажи мне, что происходит? – наконец решилась спросить жена.
Муж слушал в каком-то оцепенении, уставившись на высокий гладкий лоб, обрамленный волнами медово-каштановых волос. Он вдруг подумал о том, как хорошо не знать ее истинных мыслей и принимать озвученное беспокойство за чистую монету, за правду, в которую ему хочется верить. И это придало ему сил.
— Надоело каждый день объезжать город по старой дороге, — невпопад произнес он.
— Помнишь, что сказал мэр, когда мы были у него на обеде в прошлом месяце? Мост обветшал, по нему даже ходить опасно.
В ответ муж победно расправил плечи и объявил так, будто только и ждал этого замечания:
— Я подарю городу новый мост. Из стекла.
Жена подняла брови, заподозрив неладное:
— Тебе понадобится очень много стекла.
— Да… Очень много стекла, — повторил фабрикант и шагом человека, принявшего судьбоносное решение, степенно удалился в свой кабинет.
Через две недели у ворот предприятия остановился черный автомобиль, высадил пассажира и неспешно скрылся за поворотом. Человек задрал голову к прозрачному небу с висящим над городом сверкающим золотым шаром и улыбнулся. С разных сторон вверх тянулись запыленные головы деревьев, черные трубы домов и мозолистые руки молящих о лучшей жизни. А солнце одинаково беззаботно улыбалось всем и оставалось недосягаемым.
В воротах скрипнула боковая дверь, оттуда выскользнул сторож и, достав из-за пазухи несколько больших кусков мыла, привычным движением начал складывать их в одну из высаженных напротив фабрики клумб. И вдруг его обжег чужой взгляд. Заметив стоящего у дороги человека, он отпрыгнул от клумбы и, опустив голову, пошел к воротам. Но незнакомец быстрым шагом уверенно последовал за ним.
Сторож остановился в дверях и, рассмотрев, что идущий за ним человек одет в униформу, грубо остановил его:
— Чего тебе надо?
Незнакомец поклонился и тихо сказал:
— Я пришел на службу.
— Мы никого не нанимаем. Иди своей дорогой, — сторож указал рукой от фабрики.
— Но я здесь работаю… — робко возразил человек.
— Уже нет. Хозяин нанял новых людей.
Дверь захлопнулась, оставив работника на улице. Но он все так же растерянно смотрел на вход, не зная, куда теперь идти. Изнутри доносились голоса, шум цехов, пыхтели трубы, производя огромные клубы дыма. Он снял куртку и кепку, на которой было вышито название фабрики, сложил вещи в аккуратную стопку на ступеньке возле ворот и еще раз окинул взглядом стену выступающего из-за ограды кирпичного здания.
Незадолго до этого мэр забрал у хозяина фабрики одного из новых работников, чтобы похвастаться дивом на большой выставке. Когда они вернулись в город, на производстве произошли перемены – там снова трудились обычные люди, а стеклянные… исчезли, как будто их никогда и не существовало. Последний Стеклянный человек отправился на поиски новой судьбы, и лучи солнца скользили по его лицу, рассыпаясь тысячами бликов.
В городе шла масштабная стройка – между правым и левым берегом возводили новый мост. У воды были сложены большие стеклянные плиты, в которых отражались вывески теснящихся вдоль берега бакалейных, мелочных, шляпных лавок. В них и решил попытать счастье Стеклянный человек.
— Голубчик, у нас и так всё в стекле и зеркалах, — сказала хозяйка ателье самым приятным тоном и оттеснила просителя за порог.
По той же причине ему отказала и шляпница, а в мелочной лавке испугались, что он раздавит какую-нибудь миниатюрную безделушку своими «неуклюжими лапами». Зато бакалейщик, увидев те же самые крепкие руки, очень обрадовался. До этого ему самому приходилось таскать мешки с крупой, сахаром и кофе и ворочать ящики с консервами и мылом. К тому же Стеклянный человек с его наивными мыслями наружу показался лавочнику довольно симпатичным.
— Такой и в сахар известку подсыпать не станет, и выручку не утаит, — разумно рассудил он.
Так Стеклянный человек стал продавцом.
Новое занятие показалось ему очень интересным и вовсе не трудным. На фабрике работников не выпускали за территорию, с ними никто не разговаривал. А в лавке всё время толпился народ, покупатели просили рассказать, какой чай крепче, кофе — ароматнее, жаловались на погоду и обсуждали последние новости. Впервые его мнение было кому-то интересно. Чтобы давать полезные советы, Стеклянный человек изучил, чем отличаются между собой сорта чая и кофе, сколько хранятся разные крупы, какое бывает мыло. И если сначала посетителей лишь забавлял прозрачный продавец, то со временем они стали прислушиваться к его словам. Свежий и качественный товар в лавке расходился быстро, а залежалый и тот, что был похуже, копился на складе.
— Я нанял тебя, чтобы ты продавал людям весь товар, который есть в моем магазине. А что делаешь ты? Отваживаешь клиентов? – раскричался хозяин.
— Крупа в мешках заплесневела, а в муке завелись мошки, — без страха сказал Стеклянный человек. – Я не могу предлагать такой товар.
— А я приказываю тебе! К субботе ты должен освободить склад.
Работник повиновался и выставил вперед порченные крупу и муку. Если покупатели по привычке просили совета, что им взять, он показывал на прилавок.
— Из такой крупы каша будет наваристой и рассыпчатой? – спрашивали одни.
— Эта мука первого сорта? На пироги подойдет? – уточняли другие.
— Для тех, кто хочет мучительно расстаться с жизнью, — думал Стеклянный человек, а сам почтительно кивал.
Нарочно ли он предавался мыслям о том, что следовало скрывать, или это выходило по неопытности, неизвестно. Но, проверив под конец рабочей недели запасы, хозяин выставил нерадивого продавца.
Казалось, невезение преследовало Стеклянного человека, но стоило ему зазеваться или немного отстать, как поспевала со своими подарками удача. Задумавшись о том, где еще могут пригодиться сильные руки, он не заметил, как навстречу ему из-за угла вывернула девушка. Продолжая прощаться с кем-то, она всё время оглядывалась и не смотрела перед собой. От столкновения оба едва устояли на ногах. Из рук девушки выпали свертки и раскатились по асфальту
— Какой я неуклюжий! Мне нельзя приближаться к людям, – испуганно подумал Стеклянный человек и бросился собирать свертки.
Увидев его мысли, девушка доброжелательно улыбнулась и попросила донести вещи до трактира. Вместе они вошли в пустынный сумрачный зал, заставленный массивными деревянными столами. В дальнем углу сидела шумная компания мужчин, они стучали кружками по толстой столешнице и обменивались радостными восклицаниями. Девушка подбежала к ним, что-то быстро проговорила и юркнула в подсобное помещение.
— Дьявол их возьми! Не могут подождать! – донеслось изнутри, затем что-то громыхнуло и послышались шаги.
В зал, поминая всех святых, выскочил грузный усатый господин в фартуке с двумя доверху наполненными жареным мясом блюдами. Но у стола, где сидели гости, он расплылся в любезной улыбке.
— Ваше мясо! Приятного аппетита! — заливался соловьем тот же самый голос.
На время наступила тишина. Отвернувшись от гостей, хозяин трактира недовольно пробубнил:
— К вечеру тут будет не протолкнуться! Черт дернул ее рожать ребенка, когда клиентов невпроворот.
Стеклянный человек поклонился девушке и, повторно принеся извинения, собрался уйти.
— Эй, парень! Постой! – махнул рукой хозяин. – Ты чего тут отираешься?
— Папа, этот человек был так любезен, что помог мне донести отрезы на платья, — вступилась девушка.
— Вежливый значит, — промычал хозяин. – Парень, тебе работа не нужна?
«Как добр ко мне этот мир», — подумал Стеклянный человек и робко кивнул.
Работа официанта показалась ему очень важной и ответственной. За несколько дней он выучил всё нехитрое меню и на вопрос какого-нибудь дотошного гостя о составе выбранного блюда мог в точности назвать каждый ингредиент. Вот только его об этом никто не спрашивал. В новенького тыкали пальцем, часто подзывали, но не для того чтобы попросить выпивки или расплатиться. Они могли нарочно выплеснуть на скатерть вино и обвинить во всем Стеклянного человека, или попеременно требовать ложки-вилки-ножи, которых на столе и так было в избытке.
«Иди сюда!», «Эй, стекляшка!», «Где наши ребрышки?», «Мальчик, принеси нам еще пива!» – словно острые камни, летели окрики со всех сторон. Официант терялся, мысли в «его смешной голове» путались, а гости, видя их, только потешались.
За недолгую жизнь в городе Стеклянный человек привык к бесстыдно буравящим его взглядам и кривым ухмылкам. Но здесь, среди всех этих людей, которые каждый вечер менялись за столиками, он окончательно сделался шутом.
Одна только дочь трактирщика была к нему добра. Разговаривая со Стеклянным человеком, она опускала глаза, а если и смотрела на него, то не поднимала взгляда выше бровей.
— Отец, почему ты позволяешь им глумиться? – спросила она у отца. — Эти грубияны нарочно ходят сюда, чтобы… чтобы…
— Вот именно, девочка моя! – радостно застонал трактирщик. — Клиент косяком идет. Только посмотри, пиво рекой льется, повар не поспевает жарить мясо! Они глазеют, а мы с тобой богатеем.
И только Стеклянный человек как будто ничего не замечал. Его не задевали ни злые шутки, ни оскорбления. Напротив, он очень жалел людей и сравнивал их сердца с ломким песочным печеньем:
— Такой хрупкий материал от всякого касания беречь приходится, вот они злыми и притворяются, чтобы любовь их сердца не раскрошила.
Однажды в трактир зашел святой отец и заказал графин вишневой наливки. Услышав рассуждения Стеклянного человека, он подозвал его к себе и спросил:
— Сын мой, твои речи привлекают много внимания. Кто научил тебя таким удивительным мыслям?
— Никто, — ответил Стеклянный человек. – Я всегда говорю то, что думаю.
Святой отец убедился сам – у него и в мыслях не было врать.
— Люди теряют веру, с каждым днем моя паства редеет. У них появился новый бог. И ради него они готовы на все, — прошептал священник, а потом вдруг ухватил за руку официанта и потянул к себе: — Приходи ко мне служить, а? Будешь рассказывать людям про песочные сердца и какие они на самом деле добрые. А они будут делать щедрые пожертвования храму.
Тут он подмигнул и вложил в руку Стеклянному человеку золотую монету:
— Чаевые станешь получать не то что здесь.
От горячего, отдающего запахом забродившей вишни шепота священника у Стеклянного человека запотел лоб. Он отшатнулся от стола и неожиданно громко засмеялся. Десятки взглядов устремились на чудака. Официант раскрыл ладонь, и золотой ударился об пол.
— Какое у вас забавное чувство юмора! – сказал он.
А об остальном только подумал, но все, кто был в зале, успели прочитать в его прозрачной голове. Люди повскакивали со своих мест и начали размахивать руками перед лицом священника:
— Глядите, пастор стеклянного служку себе купить хочет!
— Эй, святоша, говоришь, новому богу поклоняемся?
— Отец-то наш верой приторговывает! Чаевые за проповедь выдает!
Кто-то швырнул в его сторону булку, она плюхнулась в тарелку с салатом, и куски овощей разлетелись в разные стороны. Завязалась драка. Святой отец тем временем в несколько больших глотков допил свою наливку и стал пятиться к выходу из трактира.
— Все-таки надо, чтобы неблагонадежные люди больше носили шляпы, — осторожно заметил он напоследок.
Когда из кухни выскочил хозяин, столы были перевернуты, посуда побита и посреди хаоса стоял, растерянно хлопая глазами, Стеклянный человек.
Во всем обвинили официанта — его мысли смутили гостей и привели к погрому заведения. Хозяин разозлился и запретил Стеклянному человеку выходить в зал.
— Не умеешь вести себя с клиентом — будешь работать на кухне. Тарелкам все равно, что ты о них думаешь.
Сказав это, хозяин развернулся и, даже не взглянув на Стеклянного человека, вышел. Знать, что о тебе думает какой-то посудомойщик, в разгар сезона, когда и уволить-то никого нельзя, он не хотел.
На следующий день в подсобку заглянул важный господин с лицом, похожим на передержанный в печи хлеб. Вскинув накрахмаленной белоснежной манжетой с золотой запонкой, он обратился к Стеклянному человеку.
— Видел, как ты вчера держался с этим болваном. А ты смышленый малый! Не дал себя заморочить.
И сам господин, и его бархатный, низкий и чуть насмешливый голос были чужды всему нутру полутемной комнатки, с ржавой, заставленной грязными тарелками раковиной, и затхлым запахом прелых тряпок, где оказался заточен неугодный работник.
— Я не такой чистюля, как ты думаешь, — усмехнулся господин, прочитав мысли Стеклянного человека. – Чтобы найти алмаз, можно руки и в грязи запачкать. Пойдем – у меня есть достойное место, где пригодится твоя голова.
Но Стеклянный человек не мог подвести других и бросить работу без предупреждения. Дождавшись закрытия трактира, он подошел к хозяину и попросил его отпустить.
— Мое место не будет пустовать. Племянник булочника уже дважды справлялся у меня, не нанимаете ли вы людей. Думаю, он обрадуется вашему предложению.
— Думает он… — зло сказал хозяин. — Поменьше бы ты думал, парень, тогда бы и вреда всем было меньше.
— А я теперь только пользу приносить стану, — просияв от радости, ответил Стеклянный человек. – Один важный господин нашел мне дело, где нужна моя голова.
В ответ трактирщик захохотал и не мог успокоиться до тех пор, пока с верхнего этажа не высунула голову его жена и не потребовала немедленно починить кресло-качалку ее старой матушки.
У нового места работы Стеклянного человека встречала гомонящая толпа. Едва он показался из-за палисадника, от группки дорого одетых мужчин отделился вчерашний господин и, обернувшись к собравшимся, объявил:
— Вот и он!
Наступившую тишину через мгновение взорвали десятки обращенных к Стеклянному человеку вопросов. Но господин не дал ему ответить ни на один из них и с белоснежной улыбкой торжественно раскинул руки:
— Знакомьтесь, это наш новый сотрудник. И очень символично, что отныне нести правду людям будет именно он.
Затем он уверенным движением направил Стеклянного человека вверх по широкой лестнице в здание с огромными стеклянными окнами. У входа четырьмя золотыми шурупами была прикручена заляпанная мелом табличка: Издательский дом «Чистая правда».
В редакции Стеклянному человеку объяснили, что главная задача журналиста – добывать интересные новости и писать о них в газете. Ему выдали блокнот с ручкой и велели гулять по городу.
— А как узнать, что новость интересная? – спросил он.
— Ты просто не сможешь пройти мимо, — подсказали старшие товарищи.
Выйдя на улицу, Стеклянный человек как будто заново открыл для себя мир. Не было ни одного лица, в которое бы он ни заглянул, ни одного крика, к которому бы ни прислушался, ни одного объявления, которое бы ни прочел. Вечером на стол главному редактору легли семь заметок. Всю дорогу домой Стеклянный человек шел улыбаясь и уже мысленно представлял, куда отправится за новостями завтра.
Каждый день в газете начинался с планерки, на которой главный редактор оценивал проделанную журналистами работу и давал новые задания. На большом столе лежало несколько свежих номеров. Но пролистав до самого конца, Стеклянный человек не нашел ни одной своей статьи.
— Я не справился? – спросил он, когда все собрались.
— Отнюдь, юноша. У тебя отличный слог. Не думал, что официант способен так писать, — глухо усмехнулся главный редактор. – Однако тебе нужно научиться выбирать интересные для читателей темы.
Он достал из папки листки с заметками и разложил их перед собой на столе.
— К примеру, вот… «Хозяйка рыбной лавки за день напоила 15 собак и 40 кошек»». Что это за новость такая?
— Сейчас очень жарко, уличным животным негде напиться воды. И эта добрая женщина выставила у себя в лавке миски…
— Я понял-понял, — перебил его редактор и потряс листком, — тут же все написано. Речь о другом. Кому интересна судьба блохастых бродяжек? А глупую женщину после твоей статьи еще бы и оштрафовали. Ты этого хотел?
Стеклянный человек растерянно покачал головой.
— Или другая, — не глядя на него, продолжал редактор. – «Скрипач сыграл умирающим детям в больнице для бедных». Мы все знаем этого полоумного старика…
С разных концов стола донеслись поддерживающие смешки.
— Он вечно мозолит глаза мэру со своей расстроенной деревяшкой. Кто заплатит за газету с такой новостью? Голодающие родители этих крошек? Вот если бы его арестовали за нарушение общественного порядка, вышла бы славная новость!
— Люди любят читать о том, что кому-то плохо, что кого-то наказали?
— Да! – воскликнул редактор, радуясь, что достучался до своего работника.
— Но там, — Стеклянный человек показал на листки со своими заметками, — есть и про наказание.
Редактор кашлянул, с опаской поглядел на прикрытую в кабинет дверь и, понизив тон, обвел глазами подчиненных:
— Знаете, о каком наказании он написал?! Хозяину завода «Чистый сахар» засыпали автомобиль синькой за то, что он якобы приказал подкрашивать ею сахарные головы для «благородного» голубого оттенка.
По залу прокатился осторожный шепоток, будто по цепной реакции всем за столом передалось дурное отношение шефа к новенькому.
— Но это же чистая правда! – чуть не плача сказал Стеклянный человек.
— Да как ты не поймешь, стеклянная твоя голова, что хозяин завода владеет и нашей газетой, — подсказал сидящий справа репортер.
— И еще бумажной фабрикой «Чистый лист», — прошептал в другое ухо иллюстратор и показал ему из-под руки только что нарисованную карикатуру: человек с синей сахарной головой полощет в корыте газетный лист.
Стеклянный человек вдруг улыбнулся – наконец ему стало ясно, как устроена газета.
— Когда я работал на фабрике, однажды к нам пришел человек в красном бархатном цилиндре и заказал 25 особенных зеркал. Они искривляли все, что в них отражалось. Красивое лицо казалось уродливым, добрая улыбка — злым оскалом, стройная фигура — безобразной. Этот человек установил зеркала в своем аттракционе, и люди платили деньги за обман… Я понял: вы делаете такие же зеркала.
Под двенадцатью направленными на него оскорбленными взглядами Стеклянный человек молча вышел из-за стола. Мысли его были у всех на виду.
— Если показывать людям искаженный мир, как они научатся отличать добро от зла? — подумал он.
Работа журналистом стала самой короткой в карьере Стеклянного человека. Но о нем теперь знал весь город – при встрече жители показывали пальцем и насмехались над его мыслями. Сначала он просто держался в тени домов, а затем стал прятаться в подворотню каждый раз, когда замечал прохожего на своем пути. Ради желанного спокойствия ему пришлось забыть, что такое шагать под ярким солнцем – теперь все дни он проводил взаперти и выбирался из своего убежища лишь с наступлением темноты.
Как-то вечером Стеклянный человек, закутавшись в плащ и шарф, под скрывающей лицо широкополой шляпой выскользнул из дома. Сухой теплый ветер мёл вдоль пустеющих улиц бумажный мусор – после дня признаний весь город был усыпан записками.
Единственное место, где Стеклянный человек снова мог быть собой, — одинокий заброшенный пляж рядом с бухтой погибших моряков. Люди сюда не ходили из-за страха встретить души тех, кто не нашел успокоения, и он до первых лучей сидел на камнях, наблюдая, как вода, принимая в себя мир, меняет цвет.
— Вода никогда не лжет. Если в нее опустить камень, она его покажет. Если растворить в ней вишневый сок, она окрасится. Если человек или животное посмотрится в нее, то увидит свое отражение, — размышлял Стеклянный человек. — Никто не протестует против прозрачности воды. Но когда они видят то, что в моей голове, им это кажется оскорблением.
Еще раз убедившись в том, что на берегу больше никого нет, Стеклянный человек расстегнул плащ и отбросил шляпу в сторону. Лицо его выражало страдание, а накопившаяся усталость от необходимости постоянно прятать себя от общества прочертила на гладком стеклянном лбу глубокие морщины.
По пути на стоптанные ботинки налипло несколько записок. Он разложил их перед собой на песке и стал рассматривать. «Я признаюсь, что разбила мамину любимую чашку и свалила всё на младшего брата», «На самом деле я не люблю свою жену и женился по расчету – в ее теплице вырастают божественные помидоры и перцы», «Я признаюсь, что украл идеи у одного дурачка и выдал их за свои», «Каждый день по дороге из школы я глажу соседскую собаку. Однажды я ее украду», «Меня в школе бьют мальчишки за то, что я ношу очки. Если я пожалуюсь, они утопят все мои учебники» — теперь, когда он читал тайные признания, Стеклянный человек как будто оказался на месте тех, кто видел его мысли.
— Предательство, обман, воровство, страх – как хорошо, что люди не отлиты из стекла и никто не видит, что у них внутри, — подумал он и вдруг совершенно ясно и отчетливо понял, почему все это время не мог найти свое место в обществе: — Они скрывают свои настоящие мысли друг от друга и не хотят знать, что на самом деле думают о них.
На рассвете, пока город спал, Стеклянный человек возвращался домой. Хозяин лавки, где продавали товары для строительства и ремонта, протирал витрину намыленной тряпкой и насвистывал веселую песенку.
— Тебе, наверное, чертовски легко мыться, парень, — бросил он.
Догадавшись, что лавочник обращается к нему, Стеклянный человек остановился, но прежде чем он вышел из задумчивости, вновь услышал бодрый голос лавочника:
— Знаешь, что из уборки я люблю больше всего? Чистить витрину. Плеснул водой, махнул тряпкой — и готово! Через чистое стекло клиенты могут рассмотреть любой оттенок моей краски.
— Хорошо, что это не ваши мысли, — печально вздохнул Стеклянный человек.
— Да, это тебе не банку с краской выставлять, — усмехнулся лавочник. — Подумал о ком-то плохо, и вот уже лежишь в канаве. Слушай! – лавочник бросил тряпку на землю и ногой отодвинул назад ведро с водой. — А может, тебе выкраситься?
На фабрике, где когда-то служил Стеклянный человек, прозрачные окна в цехах замазывали краской, чтобы конкуренты не могли подсмотреть секреты производства. Но и солнце никогда не заглядывало туда – чтобы сберечь свои тайны, люди хранили их во мраке.
— А у меня и краска есть, — лавочник подтянул его за пуговицу к витрине, привычным жестом указывая на выстроенные за стеклом ряды блестящих банок. – Можешь быть желтым, красным, хоть зеленым. Вот черный, говорят, сейчас очень жалуют. Но если хочешь сэкономить, белым быть дешевле всего.
Стеклянный человек представил маляра, который, макнув кисть в краску, заносит ее над его головой. И вот уже капли начинают стекать по бокам… Ни черным, ни белым он быть не хотел. И ведь не случайно его создали прозрачным, подумал Стеклянный человек. Где бы он ни появился — все сразу знали, что камня за пазухой у него нет, и видели сквозь него мир таким, какой он есть.
Со стороны еловой рощи показалось утреннее солнце. Оно лучилось и щурилось от смеха, словно острые зеленые верхушки щекотали его снизу. Улица моментально преобразилась. Мыльные разводы на витрине заиграли всеми цветами радуги, а густые каштановые усы лавочника стали ярко-рыжими. Стеклянный человек снял шляпу и повернулся к свету – гладкое стекло наполнилось изнутри звонким чистым сиянием.
— «Если я изменюсь, все снова будут жить, как прежде. Но если я останусь собой, может быть, они захотят измениться?» — прочитал лавочник его мысли и понял, что краску ему никак не продать.
— Стеклянный чурбан! – смело подумал он, ведь его голова не была прозрачной. Он улыбнулся поджатыми губами, сухо простился с чудаком и вошел в лавку.
Вдруг за его спиной раздался громкий пронзительный звон разбившегося вдребезги стекла.
— Моя витрина! – схватился за сердце хозяин и выскочил наружу. Из окон с руганью высунулись жители домов, которых разбудил шум.
Витрина была цела, как и все другие витрины и окна до самого конца улицы. Неподалеку от входа валялось перевернутое ведро и распластанная тряпка, а в образовавшейся луже блестели осколки и лежала одежда Стеклянного человека.
Лавочник покачал головой:
— Непорядок! Покупатели-то пораниться могут.
Он вынес старую деревянную щетку и смёл осколки в дождевую канаву, которая тянулась вдоль дороги, а одежду оттащил к соседней лавке. На главной площади большие часы издали громовое: «Бом-бом!». Лавочник взялся за тряпку — скоро на улице появятся первые покупатели, а витрина еще не домыта.
Плащ, шляпа и другие вещи пролежали на тротуаре до сумерек. Когда стемнело, из подворотни, озираясь, вышел бродяга – бородатый старик в подранном пальто без пуговиц и с тележкой. Приметив ничейную одежду еще днем, он дожидался темноты, и теперь, когда поблизости не было чужих глаз, аккуратно сложил ее в тележку и, насвистывая, покатил дальше…