Иногда, чтобы люди могли разглядеть добро, вокруг должна воцариться тьма.
Уже несколько дней жители Лисьего острова не видели солнца. Земля и вода утопали в густом белом тумане. Дома дрожали от холода и жались друг к другу. Ушедшие за горизонт лодки, казалось, затерялись во времени. И в тот самый момент, когда рыбакам был нужен луч надежды, который приведет их домой, большой маяк на острове погас. Ни птицы, ни ветерка, ни луча, дотянувшегося к ним с земли. Туман словно играл с ними в «горячо-холодно», предлагая угадать, в какой стороне суша.
Каждый вечер женщины приходили на берег. Они просто стояли и молча слушали, как в белой влажной дымке тяжело дышал сонный океан. А потом одна из них, незаметно смахнув слезу, поворачивалась к остальным с вымученной улыбкой:
— В такой мгле сам дьявол дорогу в ад не сыщет.
Переглянувшись, они шли обратно, а цепочка их следов терялась на песке.
За маяком следили пожилые супруги — Маркус и Роза. Когда в сильный шторм хрупкая, словно вырезанная из бумаги фигурка Маркуса появлялась на балконе под лампой, людям со стороны казалось, что ветер вот-вот подхватит его и швырнет о камни или в волну. Но ничего подобного не происходило. Высокие тонкие сосны тоже раскачиваются и гнутся от порывов ветра, но никакая стихия не может их вырвать из земли. У Маркуса было тонкое, упругое туловище, бледно лицо с подслеповатыми синими глазами и непослушные, постоянно вздыбленные волосы песочного цвета. Он очень боялся простудиться и кутался в теплую одежду даже в жаркие дни. При этом никто и никогда на острове не слышал, чтобы старик хоть чем-нибудь болел.
Маяк загорался всегда в одно и то же время, и когда однажды в сизых сумерках высившаяся над домами башня осталась темной, никто этого сразу и не заметил. Остров в одночасье ослеп и сделался невидимкой для тех, кто искал удачу посреди бескрайней пустыни. Когда же поломку наконец обнаружили и пришли к смотрителю справиться — дверь маяка оказалась заперта.
— Ничем не могу вам помочь. У Маркуса ветрянка. Не нашел ничего лучшего, чем на старости лет заразиться детской болезнью, — угрюмо пробурчала Роза и захлопнула перед гостями дверь.
Новый смотритель должен был приехать на остров через неделю — наступило время ожидания. И ведомо лишь судьбе, найдут ли путь домой лодки в туман и полный штиль.
— Твоя мать тоже несет всю эту чушь про судьбу и что нужно молиться? – спросил кудрявый мальчик с зелеными смеющимися глазами долговязого паренька, когда они возвращались из школы.
— Моя ничего не говорит, — ответил второй. — Она каждое утро жарит пирожки, а потом раскладывает их везде – как будто рыбу на солнце вялит. Как думаешь, зачем она это делает?
— Не знаю, но лучше бы моя тоже жарила пирожки.
Старшего из мальчиков звали Пит, ему было тринадцать, он любил книги о путешествиях и мечтал стать моряком, как его отец, до этого дед. Младшему Чарли недавно исполнилось девять, на день рождения ему подарили большой велосипед, и теперь он успевал поучаствовать в еще большем количестве проделок. Семьи Пита и Чарли жили по соседству, и мальчики были неразлучны. Что бы ни случилось, они никогда не унывали, потому что знали: решение обязательно найдется. Но теперь пришла настоящая беда – несколько рыбаков, среди которых были их отцы, пропали в тумане, а все взрослые на острове просто опустили руки и сели ждать, кто явится раньше – новый смотритель или чудо.
— Если бы маяк работал, они бы давно вернулись… — задумчиво сказал Пит.
— Думаешь, мы сможем его включить? – спросил в ответ Чарли.
Пит улыбнулся. Кто пустит на маяк двух мальчишек, которые даже школу не окончили? Оборудование там дорогое и сложное в управлении, а на острове еще не забыли, как в прошлом году эти самые мальчишки, пытаясь разжечь костер по методу первобытных людей, едва не спалили лодочный сарай.
Идея была столь же невероятная, сколь и блестящая.
— А знаешь, когда у нас на террасе заискрило, как сто бенгальских огней, и мама визжала громче стаи голодных чаек, мы с папой все починили за полчаса, — со смехом сказал Пит.
— А я два или три раза помогал отцу с катером, — не отставал Чарли.
— Маркус видит хуже меня. Если он справляется с маяком… — рассуждал Пит, нарочно не замечая красноречивых намеков. — Главное – найти кнопку или рубильник.
Чарли скривил губы. Его мама, увидев эту кислую мину, приобняла бы его и ласково сказала: «Малыш, не грусти, мама рядом», отец наверняка бы взял его за плечи и легонько встряхнул со словами: «Парень, не раскисай!» Другие мальчишки с острова рассмеялись бы: «Эй, смотрите, Чарли струсил!» Но все бы они ошиблись. И только Пит мог совершенно точно определить, что значило это выражение лица его лучшего друга.
— Чарли, нет! – покачал головой Пит. – Не в этот раз. Уже поздно. И туман становится гуще. Ты должен вернуться.
— Я не брошу тебя. Я пойду с тобой! – Чарли уставился на Пита враждебным взглядом снизу вверх.
Пит хотел напомнить ему о маме, которая будет волноваться, и сестренке, с которой Чарли обещал поиграть в гуся. И он даже уже раскрыл рот, но в этот миг огромные зеленые глаза Чарли наполнились слезами.
– Я не меньше тебя хочу, чтобы папа вернулся! – сказал мальчик.
За пять лет дружбы Питу еще ни разу не удавалось выиграть эту игру в гляделки. Все заканчивалось одинаково: Чарли неотступно следовал за ним и мешался под ногами. Да, ему не всегда хватало сообразительности в проделках старших ребят и по его вине их авантюры часто заканчивались наказанием. Но когда он болел и не ходил гулять, дни для Пита тянулись бесконечной серой массой, как тучи в непогожий день.
В воздухе набухал влагой сумеречный вечер. А ведь казалось, что только недавно Пит и Чарли закинули рюкзаки на спины и на велосипедах пустились во весь опор с большой земли домой, чтобы успеть до прилива.
Пит взглянул на часы: полдник с молоком и печеньем они уже пропустили, а на ужин раньше восьми можно и не рассчитывать. Ехать до маяка было метров триста, так что даже с учетом Чарли им не составит труда вернуться вовремя. Он поднял велосипед с земли и покатил его вперед. Сделав несколько шагов, оглянулся. С опущенной головой, ссутулив плечи, Чарли послушно плелся по тропинке в сторону дома.
— Ладно, — крикнул Пит, — поехали! Только чур не ныть, когда полезем на маяк.
Чарли радостно бросился назад. Не раздумывая, он поклялся, что без жалоб вытерпит все испытания.
Наверх к маяку вела насыпная дорожка. Мелкие камешки мягко перекатывались под шинами, слева и справа доносился гулкий шум океана. В пути мальчики почти не разговаривали, каждый думал о своем отце.
На перекрестке двух дорог, перед поворотом к маяку стоял маленький угрюмый дом Веры Кассель. Она работала учительницей литературы в школе, и на Лисьем острове не было человека, которого бы она ни учила. Даже 60-летние старики почтительно кланялись ей при встрече. Мадам Кассель жила одиноко, у нее не бывало гостей, и сама она выходила только на занятия и в магазин.
Пит остановился возле ее дома и велел Чарли спешиться.
— Давай оставим велосипеды здесь, у ограды, — предложил он. — Если их найдут у маяка, сразу поймут, что внутри кто-то есть. А старая Вера теперь до утра не выйдет из дома.
Чарли согласился.
Дальше они шли, держась за руки и стараясь не шуметь. Дом смотрителя находился неподалеку, и, хотя Маркус был болен, его жена могла в любой момент прийти на маяк, чтобы полить цветы или протереть пыль. Конечно, Пит точно не знал, есть ли на маяке цветы, но на всякий случай решил не испытывать судьбу.
— Пит, а как мы попадем внутрь? Украдем ключ? – восторженно прошептал Чарли. Судя по горящему взгляду, он был настроен так решительно, будто прямо сейчас намеревался забраться в чужой дом.
— Есть одна идея, — подмигнул ему Пит.
В доме смотрителя горел свет. Мальчики прокрались в сад и заглянули в окна гостиной. Чарли из-за небольшого роста видел лишь белые шторки и свисающую с потолка кованую люстру. Поэтому Пит сообщал ему обо всем, что происходило внутри.
Жена Маркуса — сидела перед низким столиком и под абажуром лампы мерным стаканчиком разделяла на дозы лекарство из пузатого зеленого флакона. Через щель в приоткрытой раме они слышали веселую польку и как несколько голосов бегло переговариваются между собой – Чарли узнал их, это был любимый фильм его мамы. Закончив разливать микстуру, женщина взяла одну из приготовленных доз и, шаркая тапочками, скрылась в глубине дома.
— Так, она пошла к Маркусу, — сказал Пит. – Бежим!
Пригнув головы, мальчишки обогнули дом и выскочили обратно на дорожку, ведущую к маяку. Но чем ближе становился возвышающийся над островом черный силуэт, тем больше они замедляли шаг. В густом тумане даже днем плутаешь, как в лабиринте, а с наступлением темноты в нем оживают шорохи и голоса. И сколько бы ни было смелости в твоей душе до того, как ты пришел сюда, она иссякнет за несколько секунд.
— Там кто-то… — Пит запнулся и смолк. Белая рука поднялась и указала влево, где заканчивалась изгородь. Чарли посмотрел на то, к чему теперь был прикован взгляд друга – в нескольких метрах от них в тумане покачивался темный силуэт.
Пит и Чарли, не сговариваясь, сцепились руками, дыхание их замедлилось. Чарли чувствовал, как в его пустом животе перекатывался ледяной снежок.
Первым из оцепенения вышел Пит. Сжимающие его ладонь пальцы дрогнули, и он, придав голосу уверенности, сказал:
— Показалось, наверное. Пойдем.
Фигура незнакомца, чуть покачиваясь, все же не меняла положения. На ватных ногах Пит направился к нему, подтягивая Чарли за собой. По мере их приближения очертания силуэта стали терять четкость, как тает колечко дыма, выпущенное вверх присевшим на камень у моря стариком.
— Где он? – спросил Чарли, чуть дыша.
Когда они подошли к изгороди вплотную, таинственная черная тень исчезла. Перед ними в обе стороны тянулся низкий деревянный забор, который обозначал территорию маячного хозяйства. Других людей, кроме них, рядом не было.
Пит чувствовал, как по спине бегут холодные струйки.
— Видишь, просто показалось, — как можно веселее сказал он Чарли.
Маяк был заперт. Но Пит даже не заметил разочарованного возгласа товарища. Он последовательно проверял карманы куртки и прохлопывал брючины штанов.
— Нашел! – Пит потряс перед лицом Чарли связкой ключей. Это были очень странные ключи, длинные, с одинаковыми бородками, а у двух бородки и вовсе отсутствовали.
— Откуда у тебя ключи от маяка? – удивился Чарли.
— Это не ключи, Чарли, — понизил голос Пит, словно боялся, что их кто-то подслушает, — это отмычки.
Чарли вжал голову в плечи. Он не раз видел в кино, что случается с теми, кто пользуется отмычками – их забирают из дома в пижаме и сажают в тюрьму до конца жизни.
— Где ты их взял?
— У дяди Ренара, — Пит кивнул головой в сторону дороги на большую землю. — Еще летом, когда с папой были у него в гостях.
— Твой дядя громила? — Чарли удивленно раскрыл рот, будто собирался ловить им каждое слово, которое сейчас скажет Пит.
— Чарли, откуда ты знаешь такие слова?! – Пит строго поглядел на друга.
Чарли покраснел и понурился. Через мгновение он пожалел о своем опрометчивом предположении.
— Он их сделал… — Пит помедлил, наслаждаясь выражением лица друга, — чтобы… чтобы… отпирать буфет, где тетя Лора хранит ягодные наливки.
Мальчишки переглянулись и почти одновременно прыснули от смеха.
С дверью пришлось повозиться. В своем рассказе Пит слукавил – дядя вовсе не показывал ему, как обращаться с отмычками, напротив, он бережно хранил от домочадцев свою невинную тайну. Они не были похожи на ключи, больше напоминая мамины шпильки, которыми она закалывала волосы в прическу. От волнения и натуги Пит покраснел, его очки запотели, но замок не поддавался.
— А у твоего дяди хоть раз получилось открыть буфет? – склонил голову Чарли и хитро улыбнулся.
Пит только фыркнул, отбросив с лица прилипшие волосы.
— Я видел в кино, как грабители вставляют в замок две палочки – сверху и снизу, — предусмотрительно сделал шаг назад Чарли.
Пит замер, метнул в друга испепеляющий взгляд, но в то же мгновение настроение его переменилось.
— Чарли, ты гений! – объявил он.
Раздался негромкий щелчок, большая деревянная дверь тяжело отвалилась от косяка, будто только что очнувшийся от долгого сна маяк широко зевнул, втягивая внутрь все, что было снаружи – холодный влажный воздух, мелкие камешки и двух мальчишек.
Чарли задержался у входа, пугливо озираясь по сторонам. Но рассматривать внизу было особо нечего. Пит, разгоряченный первой удачей, побежал вверх по ступенькам.
— Эй, Чарли! — крикнул он из темноты. — Я забыл в замке отмычки. Захвати их. И давай за мной.
К фонарю вела винтовая лестница с красными перилами. Летом Чарли убегал из дома сразу после завтрака. Ноги, не чувствуя усталости, сами несли его вперед, и еще до обеда он успевал побывать в разных частях острова. Но сейчас по пути наверх Чарли радовался, что строители сделали эти две площадки, на которых можно перевести дух. Стены маяка были толстые, шириной не меньше двух метров, во многих местах краска облупилась, обнажив старую кирпичную кладку. По углам стояли небольшие деревянные ящики. У нескольких были сняты крышки, изнутри торчали клочки выцветшей соломы. Чарли стало любопытно. Он присел на корточки перед открытым ящиком, но почти сразу бросил выжидательный взгляд на уходящие вверх ступеньки – его никто не торопил. Двумя руками он осторожно раздвинул солому – на дне лежали елочные игрушки. Расписные шары, зверушки на металлических прищепках, стеклянные бусы – блестящие и очень красивые, они выглядели как настоящее сокровище. В доме Чарли праздничную ель всегда наряжали игрушками из папье-маше. Он просунул руку под большой красный матовый шар с золотой окантовкой и обхватил его ладошкой. Ему хотелось рассмотреть игрушку в подрагивающем свете тусклой лампы.
— Чарли! Ты идешь? – позвал Пит.
Мальчик выпустил шар, снова прикрыл игрушки соломой и побежал на голос, отталкиваясь рукой от перил.
Когда ступеньки закончились, он оказался в полутемном, освещаемом лишь огнем трех свечей помещении вахтенной комнаты. Здесь не было ящиков, но зато стояла настоящая мебель. Шкаф, стол и стулья были такими же, как в любой гостиной. Только эта гостиная находилась на высоте почти семидесяти метров – самая высокая на острове. В воздухе держался тяжелый сладковатый запах керосина, перемешанный с щекочущим нос запахом книжной пыли и шерстяного одеяла. Чарли наморщил нос и, не удержавшись, громко чихнул.
— Поднимайся, я здесь, у лампы, — крикнул Пит.
К прожектору, вела еще одна лестница – она была металлическая и совсем узкая и тянулась вверх вдоль стены. Центр круглой застекленной площадки занимала огромная линза, похожая на фонарь великана. Пит сидел на полу под ней и перебирал разноцветные толстые провода. Услышав топот ног, он поднял голову, но хмуро посмотрел куда-то поверх кудрявой головы товарища.
— Плохо дело. Думаю, электричество накрылось, — он указал на несколько почерневших проводов.
— Маркуса тут всего неделю нет, — недоверчиво заметил Чарли, осматриваясь.
— Помнишь, несколько дней назад был шторм, и на острове выключился свет? – сказал он, голос у него был озадаченный, даже расстроенный. — Тогда и здесь что-то сгорело.
Они вернулись в жилую комнату. Пит подумал, что хорошо бы найти инструкцию или что-то вроде руководства по управлению маяком.
— А ты сможешь починить? – спросил Чарли.
— Нет, — ответил Пит через крепко сжатые губы. – Хотя… Здесь может быть резервный аккумулятор.
Мальчики вернулись в комнатку. Взгляд Пита скользнул вбок и остановился на танцующем по темному стеклу желтом блике.
— У некоторых маяков бывают запасные прожекторы. Посмотри на балконе, — попросил он.
Чарли кивнул. Он с усилием подтолкнул дверь, струйка холодного воздуха просочилась в образовавшуюся щель и мигом потушила все три свечки. Чарли присел на корточки и шепнул:
— Пит, мне страшно.
Пит включил фонарик и направил его в сторону друга. Яркий луч выхватил в полутьме маленькое белое лицо, обрамленное черными кудряшками.
— Ты боишься темноты? – рассмеялся Пит.
— С чего ты взял? – Чарли вскочил на ноги, в его взгляде был и вызов, и обида. — Думаешь, я трус?
И хотя он был младше Пита на пять лет и считал его лучшим другом, поджатые губы и стиснутые кулачки не оставляли сомнений: если потребуется, он будет драться.
— Нет, — махнул рукой парнишка, — ты же пошел со мной чинить маяк. Трус ни за что бы не пошел.
Чарли улыбнулся, он опустил плечи и расслабил ладони. В глубине души он понимал, что здесь, в этой парализующей тьме, у него нет других врагов, кроме этой самой тьмы.
— Но я, правда, боюсь темноты, — набравшись смелости, признался мальчик.
Пит заново зажег свечки и переставил их так, чтобы ветер не смог сбить огонь.
— Хочешь секрет? – спросил Пит, присев рядом с Чарли. Острое плечико мальчика упиралось в его руку. Чарли шмыгал носом и кусал нижнюю губу.
— Да… — ответил он.
— Я боюсь высоты, — после небольшой паузы произнес Пит. – И я никогда не был здесь раньше, я тебя обманул. Однажды Маркус звал меня с другими мальчишками посмотреть на корабли с балкона, но уж больно не хотелось, чтобы они увидели, как у меня колени дрожат.
Для Чарли Пит всегда был бесстрашным вождем всех детских авантюр и проделок, но теперь, после признания, сделанного в темноте, Чарли не был разочарован, нет, он посмотрел на него взглядом, полным еще большего уважения и восхищения. Ведь чтобы признаться в своей слабости тому, кто слабее и младше, требуется огромное мужество.
— Знаешь, что говорит моя мама? Порой отвага вырастает из страха, — улыбнулся Пит.
Чарли встал и, решительно втянув носом холодный воздух, вновь взялся за ручку двери.
— Чарли, подожди, — Пит удержал его за край кофты. – Пойдем вдвоем.
— Ты же боишься высоты…
— А ты – темноты. Но мы вместе и можем друг другу помочь.
Мальчики вышли на балкон. Он был довольно большой и широкий, хотя снизу казалось, что на нем может уместиться не больше трех человек.
— Хочешь подойдем к ограде? – осторожно спросил Чарли.
— Не знаю, — Пит поежился, но сделал шаг вперед, за Чарли, который уже стоял на цыпочках у ограды, крутя головой по сторонам. Где-то внизу, под белым пологом тумана, были разбросаны огни жилых домов, а вокруг стелился бескрайний в своем молчании океан. В двух стоящих по соседству домах их мамы сейчас накрывают на стол и зовут к ужину младших сестренок, а где-то там, на широких ладонях бездны, качаются рыбацкие лодки.
Разжав веки на мгновение, Пит глянул туда, куда смотрел Чарли, и тут же отпрянул. Лоб его покрылся холодным потом.
— Пит, а нашим отцам сейчас страшно? – спросил Чарли.
— Они там совсем одни, вокруг только белый туман и черная вода, — ответил Пит. Помолчав, он добавил: Я бы умер от страха.
— Я тоже, — сглотнул Чарли, в горле у него ужасно пересохло, хотелось пить, но жаловаться на жажду было стыдно. — Давай поскорее починим маяк.
Других прожекторов в башне не было. «Если нет и запасного аккумулятора, то вылазка окажется не только безумной, но и бессмысленной», — думал Пит.
Здесь, на самом верху маяка, обернутого мягкой ватой тумана, струйки влажного воздуха юркими змеями отовсюду вползали в помещение, скользили по полу и стенам, забирались под рукава и за воротник. И этот колючий, сковывающий холод, баюкая сознание, нашептывал мальчишкам одну мысль: сомкнуть веки и спать… Надо было срочно найти себе дело, чтобы отогнать эти опасные мысли.
— Когда мама купила щипцы для колки орехов, к ним на веревочке была привязана маленькая книжечка, — будто услышав, о чем он думает, сказал Чарли.
Пит вопросительно посмотрел на него, и Чарли, довольный тем, что заполучил внимание друга, продолжил:
— В той книжечке было написано, как пользоваться этими щипцами. На нескольких языках.
— Инструкция? И что? – непонимающе пожал плечами Пит.
— Вот я и подумал. Раз у щипцов есть инструкция, то у маяка точно должна быть. Чтобы смотритель рычаги не перепутал и светил куда надо… А?
Пит передернул плечами, сбрасывая сонливость.
— Инструкция для маяка..? — оглядывая плотные ряды в книжном шкафу, переспросил он, но не Чарли, а сам себя. – Хм… Это должна быть толстая, потрепанная книжка. Поищи там, — теперь он уже обращался к другу. — А я попробую найти аккумулятор.
Звук шагов Пита по металлической лестнице еще долго разносился по башне гулким эхом. Чарли решил не думать о том, как ему страшно или холодно, он подтащил к шкафу стул и забрался на него – Маркус бы не оставил инструкцию на виду, наверняка он ее спрятал. Книг в шкафу было много, нашел Чарли и несколько старых, с пожелтевшими листами инструкций – от набора женских гребней для волос, к заварочному чайнику, и еще пару – по ношению шляпы и воспитанию благородных привычек у кошки. Об управлении маяком – ни слова.
Внизу раздался грохот, словно великан сбросил с высоты тяжелый металлический ящик. Чарли дернулся от испуга, но прежде чем он, выпустив инструкцию, бросился на лестницу, Пит успел во всю глотку прокричать:
— Со мной все хорошо!
В этот момент Чарли на глаза попалась книга в толстой картонной обложке. Она не была спрятана в шкафу, а лежала прямо на столе, в левом верхнем углу.
— Журнал смотрителя маяка, — вслух прочитал мальчик.
Он провел рукой по обложке – поверхность была шершавая, и от нее исходило тепло. Страницы этого пухлого, наполовину исписанного дневника, куда смотрителю было предписано аккуратно заносить сведения обо всех происшествиях на маяке, пахли миндальным печеньем. От предвкушения неведомых тайн, которые вот-вот откроются, у Чарли похолодело в животе.
Он раскрыл журнал на середине, пролистал немного – почерк был крупный, но не размашистый — буквы тесно жались друг к другу. Главным принципом своей жизни Маркус считал бережливое отношение к миру, одной из любимых его присказок была такая: «В любом деле не забирай больше, чем тебе на самом деле надо». Чарли бы ничуть не удивился, если, однажды, дойдя до последней страницы журнала, Маркус перевернет его и для экономии бумаги продолжит делать записи красными чернилами поверх синих.
Читать было интересно, местами даже забавно, тонкие плечи Чарли подрагивали от коротких смешков, которые то и дело вырывались из груди. Маркус почему-то называл маяк большой свечкой. И каждая заметка заканчивалась одной и той же фразой: «И пусть большая свечка приведет домой всех бедолаг, что болтаются в море».
На ведущей к лампе лестнице вспыхнул яркий мощный луч. Чарли поднял голову, взгляд его остановился – подсвеченные предметы вокруг будто ожили и засверкали.
— Получилось? – удивленно, не веря глазам, спросил себя Чарли.
Он захлопнул журнал и бросился вверх по ступенькам – вся маленькая комната была залита белым светом. Он слепил так сильно, что мальчик зажмурился, едва взглянув на вращающуюся линзу. За несколько секунд воздух в помещении нагрелся, каким он бывает в жаркий день на пляже.
Идея Пита сработала – он нашел генератор и смог его запустить. Пит! Надо ему сказать!
— Р-р-работает! – во всю глотку заорал Чарли, перегнувшись головой вниз через перила.
Ему не терпелось повторить это «р-р-работает», глядя в глаза другу, обнять его, а потом они вместе побегут к пристани и будут ждать, когда вернутся лодки.
Чарли пролетел 366 ступеней даже не запыхавшись. Свет огромной лампы, который он увидел, теперь был у него внутри, разрастался горячим шаром радости.
Пит сидел на нижней ступеньке и крутил в руках старый деревянный штурвал. Вид у него был равнодушный, даже разочарованный. Все вышло совсем не так, как ему представлялось. Слишком просто, слишком скучно. Нашел генератор, включил, и лампа зажглась – никакой романтики, никаких страшных приключений.
Чарли наскочил на него сзади, сильно обхватил за плечи и начал трясти.
— Свечка горит! Ты бы видел! Как сумасшедшая горит! – захлебываясь от восторга, тараторил он.
В ответ Пит лишь устало улыбнулся. И хотя он не мог видеть себя со стороны, но вдруг совершенно ясно осознал, что сделал это точно так, как делает отец, когда мама по вечерам сажает его рядом с собой и в красках сообщает все последние новости поселка. Или когда он смотрит, как мать, разбирая рыбу, из-за которой его две недели швыряло из стороны в сторону в штормовом море, безжалостно выбрасывает мелкую или, по ее мнению, больную в мусорное ведро. Неужели и он, Пит, теперь стал таким же взрослым?
Болезненный тычок в плечо вернул его в реальность. Он поднял глаза – Чарли сидел рядом, и насупившись, вопросительно смотрел на него.
— Ты чего, не рад? — спросил он голосом, грозящим перейти в плач.
— Да рад-рад, — кивнул Пит и отложил штурвал, — только все как-то… Пойдем домой. Поздно уже.
Он подошел к двери и с усилием подтолкнул ее вперед плечом. Дерево скрипнуло, но не поддалось.
— Не открывается. Ты ее запер? – не оборачиваясь, Пит протянул назад раскрытую ладонь. – Дай мне отмычки.
— У меня их нет, — помедлив, едва слышно произнес Чарли.
— Что? – Пит резко повернулся.
Чарли, втянув голову, сделал шаг назад, его глаза расширились и начали быстро наливаться слезами.
— Я пошел за ними. А там, — он ткнул пальцем в лестницу, уходящую вверх, были ящики с елочными игрушками… Я забыл забрать твои отмычки.
— И их забрал кто-то другой, — нервно усмехнувшись, развел руками Пит. Кажется, сожаления об отсутствии приключений были преждевременными.
Он еще несколько раз наваливался всем телом на дверь — нужно было убедиться, что ее не заклинило. Наблюдая за его попытками, Чарли тоже бессознательно проверял свои карманы – вдруг связка найдется?
— Нас заперли, — объявил Пит, подводя итог неравной борьбы с дверью.
Обратно в комнату под лампой мальчишки поднимались не торопясь. Пит раздумывал, как поступить, а Чарли был так зол на себя за безответственность, что объявил себе бойкот.
— Ты ничего не говорил дома, как было бы хорошо починить маяк? – спросил Пит, первым прервав молчание.
— Нет! – твердо ответил Чарли. – Мы же это только что придумали.
Лицо у старшего товарища было мрачное, а взгляд, ставший вдруг холодным, проходил насквозь, словно Чарли был прозрачным, а не стоял рядом, ожидая разрешения отмереть и выполнить любое поручение.
— Маяк работает, — выдавил из себя Чарли. — Кто-нибудь заметит и придет.
— Сколько они не приходили, когда он сломался? — сухо откликнулся Пит, не переставая перебирать содержимое всех незапертых ящиков в комнате.
Дальше события могли развиваться по трем возможным сценариям. Первый – они найдут запасные ключи, чем сейчас и занимался Пит, или приспособят какую-нибудь тонкую железяку и попробуют отпереть замок ею. Второй – жена смотрителя заметит свет и придет посмотреть, кто хулиганит на маяке. Третий – никто не придет, и тогда им сидеть взаперти до тех пор, пока Маркус не поправится. Последний вариант решительно не нравился обоим.
Спустя три часа поисков в четыре руки и две пары глаз Пит и Чарли обессилено опустились на пол среди разбросанной посуды, вывернутых ящиков, рассыпанных книг. Пришлось признать, что запасных ключей Маркус на маяке не хранил. Зато здесь было много других интересных находок: старая карта, обгрызенная с одного бока, сломанный аппарат Морзе и початый бочонок рома.
— Пит, я спать хочу, — Чарли потянулся и вздохнул. — Почему здесь нет дивана?
Оглядевшись, Пит заметил, что его друг прав – прилечь в комнате было негде.
— Отец рассказывал, что в старые времена смотритель давал клятву в верности своему долгу, — говоря, Пит немного растягивал слова, выуживая из памяти детали подзабытой истории. — Да, и еще клятву давал, что на маяке не будет ни дивана, ни тахты.
— А как спать? – спросил Чарли и тут же инстинктивно зевнул.
— Никак, — сочувственно улыбнулся Пит. — Нельзя спать на посту.
— А если бы он уснул? – не унимался мальчонка. Для большей убедительности он приложил сложенные ладошки к щеке и громко всхрапнул.
— Если бы он уснул и корабль разбился, — Пит склонил голову и перехватил тонкое запястье Чарли холодной рукой, — его бы отправили на каторгу.
Теперь Маркус представился Чарли могучим, бесстрашным, не знающим усталости стражем огня. Дети, конечно, знали, что смотрителям уже давно не нужно следить, горит ли пламя в маяке, им достаточно в назначенное время поднимать и опускать рычаг. Но, сидя в холодной комнате, на самом верху запертой башни, оба они хотели верить, что за ними придет хозяин маяка и вытащит их отсюда.
Становилось очень холодно. Мальчики сложили себе небольшой подиум из книг, забрались на него и укрылись большим клетчатым одеялом. Шерсть была очень-очень колючей, но Пит рассказал, что одеяло, как аппарат Морзе, через ворсинки передает коже сигналы тепла. Лишь после этого Чарли согласился его надеть.
Вокруг было так тихо, что мальчики слышали, как на другом конце острова лает Ларс — большой рыжий пес старого капитана, вышедшего в отставку задолго до того, как родился Пит. Пес был злой и любил потрепать прохожих за штанины. И Питу, и Чарли не раз доставалось от Ларса, но сейчас они жадно прислушивались к его резкому звонкому лаю, потому что он связывал их с домом.
После того как они оказались запертыми на маяке, Пит постоянно думал о том, как им выбраться отсюда, а еще о том, что их мамы, думая, что Пит играет у Чарли, а Чарли у Пита, нескоро забеспокоятся. Но больше всего он переживал за своего маленького друга, которого втянул в опасную игру и которому теперь было по-настоящему страшно.
— Пит, как думаешь, дома волнуются? – чуть слышно спросил Чарли.
— Ну моя мама привыкла, что я болтаюсь на пляже до ночи. А твоя, — Пит не сдержал смешок, — наверное, национальную армию на остров вызвала.
Чарли улыбнулся: ему представилось, как мама решительно идет по пляжу, а за ней неотступно трусит рота солдат.
— Нас ведь найдут?
— Да, все будет хорошо, — кивнул Пит. – Меня посадят по замок, а тебе запретят даже смотреть в мою сторону. Дня три, ну самое большое — неделю.
Прижавшись друг к другу, товарищи заснули.
На Лисьем острове было 11 детей, двое из них лежали в колыбели, а те, что уже научились управлять своими ногами, постоянно носились по округе. И все знали, на что был способен каждый из них. Пит и Чарли не давали скучать ни своим родителям, ни соседям. Например, однажды, чтобы избавить старого капитана от дурных вестей, они пробрались ночью на почту и залили водой подвал, в котором хранились письма.
– Мама Чарли сказала, что в открытке, которую прислали кэпу, написано, что его брат умер. А ведь у него других родных нет, — объяснял потом Пит на правах старшего зачинщика. — Письма должны были доставить на следующее утро. Мы подумали: пусть все решат, что из-за шторма почту подтопило. Кэп старенький, зачем ему волноваться?
В другой раз они написали краской «С днем рождения, Вера!» на бортах всех пришвартованных у берега лодок, чтобы сделать подарок однокласснице Чарли. Из-за болезни глаз девочка перестала различать все цвета, кроме оранжевого. Куда бы она ни смотрела, всюду видела сплошную серую массу. Но в тот день рождения все выходящие в море рыбаки как бы приветствовали ее. На покупку краски мальчики потратили почти все скопленные карманные деньги.
В общем, если на острове случалось что-то странное и необъяснимое, эти двое всегда оказывались где-то поблизости. Поэтому, когда матери Пита и Чарли, не дождавшись сыновей домой, подняли тревогу, жители в первую очередь бросились проверять, не приключилась ли какая-нибудь беда с их имуществом.
Мальчиков искали целую ночь, осмотрели все подвалы и чердаки, лодочные сараи, опросили каждого, кроме разве что хворающего смотрителя и его жены, задержали даже воришку, который пытался угнать чужую яхту. Пит и Чарли не играли, не прятались и не затевали новую проделку. Их вообще нигде не было. Из-за тумана люди старались не выходить из дома, и в тот вечер детей никто не видел.
Утром Пит проснулся раньше обычного. Сквозь белую вату тумана пробивались слабые лучи молодого солнца. Но за счет больших окон в комнатке было очень светло. Было очень холодно и хотелось есть. Но когда он встал, Чарли уже сидел на столе и грел руки о дымящуюся чашку какао. На коленях у него лежала толстая раскрытая на середине книга.
— Привет, Чарли! Ты как? Не киснешь? – спросил Пит.
Чарли опустил лицо в чашку и глубоко вдохнул горячий пар.
— У Маркуса тут есть какао. А я вчера нашел журнал смотрителя маяка.
— И что там пишут? — Пит сделал несколько больших глотков приготовленного для него напитка и сел рядом.
— Маркус так смешно пишет. Послушай, — мальчик начал бегло читать: «Сегодня наконец-то привезли новую лампу на 500 ватт. Треклятая 1000-ваттная уже несколько раз отключала свет на всем острове». И еще: «Целый вечер дует шквальный ветер. По двору кирпичи летают. Двумя ударами выбило часть забора». А тут вообще умора: «Закончились запасы спирта. Чтобы протереть линзу, нацедил рома из трофейного бочонка. Спирт обещают привезти в конце недели».
В журнале было много интересных заметок, но Маркус не писал о запасном выходе или веревочной лестнице, припрятанной под старыми сетями. Все мальчишки на острове хотели бы провести на маяке хотя бы пару часов, а уж быть хозяином в башне всю ночь – мечта, о которой и помыслить невозможно. Но Пит и Чарли думали только об одном – как они соскучились по мамам и сестренкам и как бы им поскорее оказаться дома, даже если обоих на месяц посадят под арест.
— Жаль, машинка сломана. Позвали бы на помощь, — заметил Чарли, наблюдая за тем, как друг крутит в руках аппарат Морзе.
Пит повернулся к Чарли, сердце пропустило удар.
— Папа говорил, что маяк светит на 15 миль вдаль. Я передам сигнал SOS светом! — обещание сорвалось с губ намного быстрее, чем Пит успел осознать собственную идею.
Около шести утра в дом смотрителя маяка кто-то громко и настойчиво постучал. Когда заспанная Роза с отпечатком вчерашней «Утки» на левой щеке отперла дверь, ее оглушил звонкий лай. Большой рыжий пес, едва сдерживаемый хозяином, зло клацал зубами у ее голых коленок.
— Голубушка, где твой муж? – сурово спросил капитан.
— Маркус? – нахмурилась Роза. – Спит. Пришел навестить?
Она уперлась руками в пышные бока и уже хотела сделать шаг вперед, но вспомнила о псе и остановилась.
— Хм. Тогда, скажи мне, кто подает сигналы SOS с маяка?!
Роза повернула голову в сторону маяка и ахнула – лампа вновь горела, а ее луч прерывисто мигал в одной и той же последовательности.
— Маяк заработал!
Пока Роза с капитаном бежали к маяку, поддерживая друг друга, она вспомнила, что накануне вечером при обходе территории обнаружила в дверном замке ключи.
— Я думала, Маркус их забыл, заперла и в карман сунула, — Роза опустила руку в карман и вынула связку отмычек. – Да вот же они.
Капитан прищурился и хитро ухмыльнулся:
— Интересно, кого мы обнаружим в башне…
Дома Пита и Чарли встретили заплаканные, обеспокоенные мамы, которые при виде сыновей на мгновение стали счастливыми и улыбающимися, но почти сразу же превратились в рассерженных и кричащих. Мальчики знали, что в таких случаях лучше не спорить, а сразу с видом искреннего раскаяния отправляться в свою комнату. Маяк снова освещал дорогу морякам, но ни мама Пита, ни мама Чарли, ни другие не увидели в этом их заслуги. Главным для них было то, что дети самовольно пробрались на запретную территорию и решили поиграть во взрослых. За шалость им грозило на все каникулы стать «фермерами» — так здесь называли тех, кто не выходит в море. Но спустя 44 минуты после происшествия на маяке к Лисьему острову причалили пять лодок. Запасы питьевой воды в них были на исходе, но найти берег в слепой белой мгле рыбаки не могли.
— Мы уже не надеялись вернуться. Дьявол будто кружил нас на веревочке вокруг острова. И вдруг луч из тумана… Это было как чудо, — рассказал отец Пита за обедом дома. — Как им только удалось разобраться с поломкой без Маркуса?
За столом в один миг наступила тишина. Жена опустила глаза, а потом указала на сидящего напротив сына:
— Спроси у Питера. Это они с Чарли вчера вечером вскрыли замок на маяке отмычками, украденными у Ренара, и включили лампу. Одному Богу известно, как им это пришло в голову…
— Мама, как ты не можешь понять… – пытался объясниться Пит.
Отец остановил его. Несколько секунд он смотрел на сына, собираясь с мыслями, а когда заговорил, голос его слегка дрожал:
— Когда мы с отцом Чарли болтались там, между небом и землей, думали только об одном — что будет с женами и детьми, если нам суждено отправиться на корм рыбам. Кто же знал, что двум малышам хватит смелости и смекалки забраться на маяк и починить его? – отец рассмеялся и потрепал Пита по голове. – Я горжусь тобой, сынок, и Чарли тоже.
Сорванцов не наказали, а смотритель даже разрешил им иногда подниматься на маяк — в безоблачный день с вершины открывался великолепный вид на океан. Но больше всего Пит и Чарли радовались, когда Маркус доверял им включать свет на башне.
— Ну что, ребятки, теперь и умирать нестрашно, — улыбался старик, по-хозяйски оглядывая с балкона окрестности. — Вот вырастите, и один из вас станет новым хозяином большой свечки.
Пит повернулся назад, к комнатке, где еще недавно они с Чарли спали на книгах под пыльным одеялом, и засмеялся. Он, как и отец, любил морской простор, а просидеть жизнь запертым в тесной башне на службе у капризной лампы было не по нему.
— Почему вы называете маяк свечкой? – спросил Чарли, который помнил наизусть все записи из журнала смотрителя.
— А как же по-другому, малыш? – смотритель снял свой непромокаемый желтый бушлат и накинул его на плечи мальчика. — Он, как горящая свеча в окне, что помогает странникам возвращаться домой ненастной ночью. Вы зажгли ее, и огонь привел моряков к острову.
— Свечка… — мечтательно сказал Чарли, глядя на грохочущие, в багряных отблесках волны. — Чтобы лодки приходили домой…
Чарли всегда боялся темноты. Как и многим детям, ему казалось, что в ней есть место только злу и дурным мыслям. Но тот холодный вечер, а затем и ночь на маяке научили мальчика, что не все добрые дела совершаются при свете, и даже сам свет может родиться из самой непроглядной тьмы.