Много ли вы знаете людей, что видели чудо? Не слышали о нем, не читали, а именно видели, как оно происходит на их глазах здесь и сейчас. Ты можешь ждать и ждать годами. Но стоит отвлечься, отойти в магазин, сомкнуть глаза лишь на мгновение, а оно тут как тут. Оно не носит колокольчик и не поднимает цветастые флаги. Настоящее чудо случается, когда этого никто не замечает.
Место, где произошла эта история, называлось Лисьим островом. Никто не знал, как появилось такое название, ведь лис на крохотном клочке земли никогда не водилось. С материком его соединяла лишь тонкая полоска суши. И когда во время прилива ее затапливало, жители оказывались отрезанными от мира со всех сторон.
На Лисьем острове росли высокие мачтовые сосны и стоял старый каменный маяк. Выкрашенный в белый цвет, он был похож на трубу огромного парохода, уходящего в плавание. Смотрителем маяка работал мрачный старик Ян по прозвищу Сердце не камень. Он всегда ходил в синем шерстяном пальто с деревянными пуговицами и поднятым воротником и никогда не носил головных уборов. В городке его знали все, но о нем самом не знали почти ничего. Всю свою жизнь Ян провел в море. А когда приходил из очередного рейса, кутил с дружками, спуская все деньги на выпивку и развлечения. Но так случилось, что круизное судно, на котором он был боцманом, попало в смертоносный шторм. Спастись смогли лишь десяток человек. На родину Ян вернулся с двумя маленькими детьми – родители одиннадцатилетней Эммы и пятилетнего Оливера погибли, и старик стал их единственным опекуном.
— Ян, у тебя и подружки-то постоянной сроду не было. Зачем тебе на старости лет такая обуза? – спросили его по возвращению приятели.
— Сам не знаю, — пожал плечами боцман. – Я никогда ни о ком не заботился. А эти крошки были такие мокрые, такие напуганные. Не мог я их там оставить. Сердце-то не камень.
— Ян – сердце не камень, — пошутил кто-то из товарищей.
С тех пор на любое замечание старика кто-нибудь да приговаривал: Сердце-то не камень. Так и приклеилось прозвище.
Прежнюю свободную жизнь старик оставил, стал смотрителем маяка и поселился с детьми рядом, в небольшом домике с зеленой черепитчатой крышей. Другого жилья на острове не было, так что Оли и Эмми могли бы целыми днями носиться по округе, купаться, а в отлив ходить по морскому дну и собирать раковины. Но вместо этого здесь хозяйничал лишь шум ветра и волн. Со стороны остров казался необитаемым.
— Что не так с этими детьми? – спрашивали Яна в городе. – Они не бегают, не кричат, не дерутся.
— Оли не выходит из дома, боится утонуть, — объяснил старик. – После крушения они с Эмми очень долго пробыли в воде. Держались за какой-то надувной мяч. Когда мяч сдулся, мальчонка стал тонуть и едва не погубил сестру…
На маяке было много работы. Яну приходилось каждый день не только включать и выключать огромный фонарь, но и вести маячное хозяйство – следить за исправностью метеостанций и радио для связи с морскими судами, и смотреть, нет ли трещин на стенах. И потому все домашние дела были на Эмме. Из школы девочка всегда спешила домой к брату, который целыми днями сидел взаперти. Дедушка устроил ему спальню в комнате с окнами на двор, откуда не было видно моря. Перед домом на скалистом берегу рос вереск и большая сосна. И Ян, и Эмма надеялись, что однажды мальчику наскучит этот суровый однообразный пейзаж, и он решится шагнуть за порог навстречу приключениям. Но вместо этого однажды он заболел. Оли стал бледным и худым и почти все время проводил в синей полосатой пижамке.
Пока дедушка с доктором беседовали на крыльце дома, Эмма пряталась за сундуком со старой одеждой и подслушивала.
— Болезнь прогрессирует… — ровным голосом, каким в привокзальном бистро заказывают кофе и пирожное, произнес доктор. — Поможет только чудо…
Из спальни доносился тоненький смех Оли – она знала, что он как обычно сидит на подоконнике, поджав ноги, и рисует в альбоме. В его смехе было столько будущего – захват песочных замков, выигранные парусные баталии, множество найденных на берегу разноцветных раковин, и Эмма не могла поверить в то, что ее братик может исчезнуть навсегда.
Маленькой девочке было трудно разобрать сложные слова, которые произносил доктор. Но главное она поняла – нужно чудо. Только какое? У Оливера был тайник – красная картонная коробка из-под ботинок, которые дедушка купил ему год назад. Новенькие и блестящие, они так и стояли в прихожей – мальчик их ни разу не надел.
За ужином дедушка рассказывал детям о созвездиях, дальних странствиях и больших кораблях, которые идут своим путем без сна и отдыха. В один такой вечер Эмма соврала, что у нее много уроков, и улизнула из кухни. Большой пароход только вышел в плавание, и у нее было как минимум 15 минут, чтобы совершить преступление.
Эмма на цыпочках пробежала по коридору и юркнула в комнату брата. Коробка стояла на полу у стены, и девочке пришлось лечь на живот и заползти под кровать. Включать свет было нельзя, но выручил заранее взятый у дедушки из стола фонарик. Края у коробки были истреплены, а крышка имела не меньше сотни заломов. Внутри лежали две жестяные машинки, вырезанная дедушкой из дерева лодочка с парусом, ключ со сломанной бородкой и много-много сложенных вдвое рисунков. Эмма разворачивала каждый из них и раскладывала на полу, и со всех рисунков на нее смотрели… лисы. Большие и маленькие, с торчащим во все стороны мехом и без единой шерстинки, и все они улыбались. На одних рисунках Оли добавил маяк и Эмму, на других – маму и себя. Оли был очень похож на маму. Когда они стояли рядом, Эмме казалось, что их обоих обсыпали оранжевым конфетти – столько веснушек было на их лицах! А рыжие упругие кудряшки на голове братика торчали во все стороны, как маленькие пружинки. Теперь Эмма вдруг вспомнила, что мама рассказывала им перед сном сказку про маленького лисенка, который обманул старших, тайком сбежал из норы и чуть не утонул в реке. Закончив рассказ, она всякий раз повторяла с нежной улыбкой: «Если непослушный лисенок задумал шалость, ему нужно сосчитать до десяти и повернуть назад».
— Оли мечтает встретить лисенка, — догадалась Эмма.
Она была счастлива своему открытию, что от ее радости под кроватью стало светло, как летним утром. Лиса – что может быть проще? Это не сундук, полный сокровищ, и не полет в ракете на Луну. Она найдет для Оли лису, и он поправится…
Остров был небольшой, и уже на следующий день Эмма знала, что лис здесь нет. Не встречали их и в городе. И тогда девочка решила пойти на хитрость.
Родители часто водили их с братом в кукольный театр, где в спектаклях использовали плоских деревянных кукол. Оли с раскрытым ртом следил за сюжетом и плакал, если кто-то из героев попадал в беду. Эмма подумала, что, если сделать такую же фигурку лисы, у которой будут двигаться лапки и голова, и посадить ее под сосну, Оливер поверит. Дедушке так понравилась идея, что он вырезал лисенка из куска фанеры за два дня, а Эмма разрисовала его своими акварельными красками. От окна в спальне брата до сосны было тридцать девять с половиной скакалок. Этого расстояния будет довольно, чтобы брат заметил в траве лису, но при этом не смог распознать обман – решила девочка.
— Дедушка, если мы сделаем для Оли чудо, он же поправится, да? – спросила девочка, когда они привязывали к лапкам лисенка леску.
Ян склонился к девочке и улыбнулся толстыми обветренными губами:
— Чудо – это то, что живет здесь, — он взял ладошку Эммы и приложил к ее груди, — у каждого. Нужно только его оттуда вытащить.
В пятницу утром был прилив, и Эмма не пошла в школу. В такие дни она занималась по домашней программе, а потом отвечала учителям. Но этот день был особенным. С самого утра они с Яном готовили маленький, но очень важный спектакль.
Чтобы дедушка мог установить под сосной фигуру лисенка, а затем спрятаться за деревом, Оливера нужно было отвлечь. И Эмма позвала его рисовать.
— Что ты хочешь нарисовать? – спросила она.
— Сказку про лисенка, — сказал брат.
На последних рисунках Оли солнца не было совсем, только серая полоска неба. А лисенок с каждым разом занимал все больше места на листке бумаги – вот-вот высунется наружу его любопытный нос.
— Эмми, а ты хоть раз видела на острове лисичек? – спросил брат.
— Да-а, много раз, — фальшиво улыбнулась Эмма. – Это же лисий остров. Если будешь ходить гулять — и сам увидишь.
Оли притворился, что не слышал приглашение сестры. Он взял карандаш и нарисовал толстый ствол дерева, из которого безо всяких веток торчали листья.
— В лесу росло большое дерево, а под ним была лисья нора, — прошептал он и исподволь посмотрел на сестру. Так начиналась сказка о непослушном лисенке.
— В ней жила мама лиса и трое пушистых лисят, — продолжила Эмма. – Двое лисят были смирные и послушные, а третий…
— Были тихие и послушные – мама говорила «тихие», – прервал ее брат, в его голосе зазвенели слезы. – Не хочу, чтобы ты рассказывала сказку.
Эмма вздохнула. В маленьком прозрачном личике Оли, казалось, не осталось ни единой кровинки. Он, слабый и бледный, был похож на увядающий цветок, чья головка каждый день опускалась все ниже к земле. И Эмми хотелось теперь взять акварель и разукрасить его яркими цветами. Если бы это только помогло…
— Как холодно стало! – передернула плечами Эмма. – Ты, наверное, замерз.
Она подошла к окну и сделала вид, что хочет захлопнуть приоткрытую створку.
— Оли, гляди, а это не лиса там, под деревом? – воскликнула сестра.
Мальчонка со всех ног бросился к окну, едва не врезавшись головой в стекло. В нескольких десятках метров от дома под высокой сосной сидел лисенок. У него была длинная треугольная мордочка, острые ушки и белая грудь.
— Какая она красивая! – залюбовался Оливер. Его губы порозовели, а в глазах сияли огни.
Боясь потерять ее из виду, он попросил:
– Дай дедушкин бинокль.
Эмма отлично знала, в каком ящике шкафа лежит старый массивный бинокль с облупившейся на ободках золотой краской. Но стоит брату посмотреть в него, и обман раскроется. Она зашла в дедушкину комнату и несколько раз громко хлопнула ящиками, так чтобы брат наверняка услышал.
— Эмми! Она лапку подняла. Где бинокль?
Эмми вернулась ни с чем:
— Не могу найти.
Подул ветер. Головки цветов и травинки разом пригнулись, словно невидимый великан походя ласково погладил их своей большой рукой. И вдруг порывом сбило картонную фигуру. Под удивленный возглас мальчика лиса неестественным образом завалилась вперед и… оказалась плоской.
— Это не лиса! Она ненастоящая! – закричал Оли.
Эмма еще надеялась спасти ситуацию какой-нибудь выдумкой, но тут из-за сосны высунулась лохматая седая голова Яна. Леска выскользнула из его рук, и теперь старик на коленях пытался нащупать ее в траве.
— Вы меня обманули! — из больших серых глаз мальчика брызнули слезы обиды. Он не понимал, зачем сестре и дедушке понадобилось шутить над ним.
— Мы только хотели сделать для тебя чудо, — растерянно сказала Эмма. Она задернула штору и, не глядя на брата, молча ушла в кухню.
После неудачной идеи с картонной лисицей Оливер слег – он отказывался разговаривать, не смотрел в окно и почти не ел. Доктор бывал в доме через день, но ничего не мог сделать и только разводил руками. Когда ребенок перестает верить в сказку, не поможет ни лекарство, ни сливовый пирог, ни новые игрушки.
Но однажды в траве за окном мелькнул пушистый рыжий хвост с белым кончиком. Это уже был не нарисованный картонный силуэт, а живое существо, которое двигалось и крутило головой по сторонам.
— Лиса! – взвизгнув от восторга, закричал Оливер.
Он перелез из кровати на подоконник и прижался лбом к стеклу, чтобы не упустить момент, когда лиса вновь покажется. И вдруг совсем близко – среди зарослей насаженных на высокие стебли желтых, как омлет, цветов высунулась маленькая аккуратная голова. На узкой рыжей мордочке помещались два блестящих черных глаза.
— Эй! Привет! – Оливер постучал пальцем по стеклу.
Зверек повернул голову и несколько секунд смотрел на мальчика в упор. Вдалеке раздался гулкий пароходный гудок. Лисенок прижал уши, развернулся и убежал.
— Стой!
Оливер, ни секунды не думая, раскрыл окно и спрыгнул вниз.
Когда Эмма вернулась из школы, в доме было как всегда тихо. Проверить самочувствие брата, накормить его, отнести обед дедушке, сделать уроки – пока Ян был на маяке, она заботилась об Оли и занималась домашними делами.
Из комнаты брата доносился странный равномерный стук, будто оконная рама билась о стену.
— Оли, с тобой все в порядке? – она заглянула внутрь и тут же с криком выбежала из дома.
Высота маяка, на котором работал дедушка Ян, была 70 м. Чтобы подняться на площадку, требовалось преодолеть 366 ступеней. Эмма и не заметила, как взлетела вверх.
— Дедушка, Оли пропал! – запыхавшимся голосом сообщила девочка. — Окно открыто, а его нигде нет.
Ее лицо было белее белой башни маяка. От неожиданности дедушка разжал пальцы рук, и чашка, которую вылепил для него Оливер, раскололась об пол.
Марафон длиной в 366 ступенек, только вниз, Эмма пробежала быстрее Яна. Она не знала, где искать брата, просто нервно расхаживала туда-сюда возле входа. Маяк, их дом, пляж, скалы – на таком маленьком острове трудно спрятаться.
— Не мог же он пойти поплавать, — подумала Эмма.
Со стороны пляжа раздался детский крик. Она забралась на высокий выступ в скале и закрылась рукой от солнца.
— Посмотри туда! – указала она подоспевшему дедушке. Старик навел на пляж свой бинокль и охнул:
— Фок-грот-брамсель мне в левое ухо!
Ян сбросил сапоги и, кряхтя, побежал туда, где в воде барахтался Оливер. Через минуту мальчик уже сидел на песке. Его одежда и башмаки промокли, губы посинели от холода, но он не выглядел испуганными и не плакал.
— Эмми, ты видела? Видела?! – воскликнул Оливер. В его глазах отражался сияющий океан и солнечный день.
Но Эмма не замечала ничего, кроме фигурки своего маленького братика, только что спасенного от смерти. Она упала коленями на песок и прижала его к себе.
— Оли! Я думала, ты погиб! Как ты оказался на улице? Зачем полез в воду?
Оливер высвободился, обхватил ее голову двумя руками и повернул в другую сторону. На берег выскочил, отряхиваясь, рыжий с белой грудкой зверек. Кончики ушей у него были загнуты, а сам он как будто улыбался.
— Лисенок! Он пришел. Мы стали играть, и мячик укатился в воду. Он прыгнул за ним… Я боялся, что он утонет… Как мама и папа.
— И ты не испугался? – удивилась сестра. — Не боялся сам утонуть?
Оливер не ответил. Дети не знают, что в случае опасности можно бросить друга.
— Сердце-то не камень, — улыбнулся старик.
Мальчик погладил лисенка, и тот облизал ему лицо.
— Какой он милый! Я назову его Феликс, – светясь от радости, объявил Оли.
Всмотревшись в нового друга Оливера, сестра медленно подняла указательный палец и покачала головой:
— Оли, это не…
— Тсс! – цыкнул дедушка. Он повернулся лицом к Эмме так, чтобы его не видел Оливер, и состроил страшную дикую физиономию.
Домой они возвращались уже вчетвером. Впереди вдоль берега бежали Оливер и Феликс. Позади шли Ян и Эмма.
— Дедушка, это не лиса, это собака, — заговорщически прошептала Эмма.
— Очень похожая на лису, да? – подмигнул Ян. – Я думаю, это щенок шотландской овчарки колли.
— Из Шотландии? – раскрыла рот девочка. — На острове больше никто не живет. Откуда он тут?
Дедушка развел мозолистыми красными руками и сказал:
— Чудо!
Оливер больше ни дня не сидел дома. Вместе с Феликсом они гуляли, играли и плавали в океане. Болезнь отступила и больше никогда не возвращалась к мальчику.
Минуло много-много лет. И сегодня, если кто-то спрашивает, почему остров назвали лисьим, старожилы, задумчиво наморщив лоб, начинают свой рассказ так: «Когда-то на Лисьем острове росли высокие мачтовые сосны и стоял старый каменный маяк. Выкрашенный в белый цвет, он был похож на трубу огромного парохода, уходящего в плавание. А смотрителем маяка работал мрачный старик Ян по прозвищу Сердце не камень…»