Вы замечали, как меняются люди перед Рождеством? Они начинают чаще улыбаться друг другу. Голос у них становится более тихим и вкрадчивым, а взгляд — открытым и заинтересованным. Так все мы готовимся к чуду, потому что боимся, как бы оно не проскочило мимо нас к кому-нибудь другому. Ведь если его упустить, придется ждать еще целый год!
Для жителей Лисьего острова чудо могло произойти в одном из трех случаев: если впервые за много лет разрушительный ураган обойдет их берег, если все рыбаки успеют с промысла домой и если внуки местного чудака Якоба не приедут на каникулы. В Сочельник штормовой ветер стих и на острове выпал снег. Пушистые хлопья бесшумно падали на серо-желтый песок и рваные зеленые кроны мачтовых сосен. Лодки вернулись, и в каждом доме наступило беспечное время приготовлений к празднику. Но никому не может везти абсолютно во всем…
Рождественским утром остров последовательно огласили проклятья, громкий смех и звуки погони. Люди в домах только-только проснулись и начали разворачивать свои подарки, но шум заставил их прерваться.
Из новой в старую часть острова бежали трое – впереди двое подростков, одетых в одинаковые темно-зеленые куртки, а за ними, явно проигрывая в скорости, семенила женщина средних лет в халате и тапочках. На голове у нее были бигуди, а в руках два пустых ведерка из-под краски. Периодически она неудачно метала их в спины мальчишек со словами «Вот я вас поймаю! Вот я вас выкрашу!», затем сама же подбирала свои снаряды с земли и через несколько метров метала снова.
То тут, то там, по мере продвижения погони в окнах появлялись головы любопытствующих. Некоторые дети прямо в пижамах выскакивали из домов и с неподдельным восторгом наблюдали за комичной схваткой юности и старости, пока взрослые не заводили их обратно.
Женщину звали Хлоя, она работала на телефонной станции – в крошечном домике, где кроме нее помещались стул, диван и девять кошек. Люди часто приходили сюда позвонить по личным делам, так что Хлое были известны абсолютно все местные сплетни. Убегавшие мальчишки гостили у деда дважды в год – неделю на Рождество и один месяц во время летних каникул. Местные жители были бесконечно благодарны их родителям за то, что они решили жить на материке, потому что с появлением Тома и Робина на острове начинался настоящий переполох. Именно так случилось и в этот раз.
Том и Робин родились близнецами, и хотя разница между их появлением на свет насчитывала всего 57 минут, Тома в семье считали старшим, а значит и ответственным за брата и за все шалости, а Робину досталась роль младшего и ведомого. С раннего детства братья были неразлучны и со временем превратились в хулиганов, от проделок которых страдали все, кто попадал в их поле зрения.
— Что вы снова натворили? – не поворачивая головы, с укором в голосе спросил Якоб, когда внуки заглянули к нему в мастерскую. Весь пол был покрыт сухим гипсом, но ни одного следа дедушкиных подошв они не заметили.
— Ничего, — с невинным видом ответил Том и почему-то покраснел. – Мы ходили гулять.
— Ну и зачем вы закрасили зеленой краской окна дома? Бедняжка Хлоя чуть рассудка не лишилась, когда посмотрела на улицу, — старик из-за плеча окинул суровым взглядом мальчиков и покачал головой.
Он был увлечен новой статуей и решил не прерывать работу, когда в дверь колотили, грубо бранясь женским голосом. Но главное он услышал – едва приехав на остров, его несносные внуки уже досаждают соседям.
— Вот ты ее жалеешь, а она болтала, что ты сумасшедший и что поверит, будто кто-то платит за твоих русалок, если рождественским утром наступит лето, — признался Том под испытующим взглядом деда.
— Это было вчера на пристани, — молчавший до этого Робин вышел на передний план и заслонил брата от, казалось, неизбежного дедушкиного гнева. — Мы сами слышали.
Якоб печально улыбнулся: на острове не было ни одного человека, кто бы не знал его историю про русалку. Как и ни единой души, кто бы в нее верил. Но его это не трогало, за пятьдесят лет он привык слышать за спиной шепоток и видеть, как люди при встрече с ним прячут улыбку.
После завтрака дети отправились на каток. Обычно, если их очередной фокус вскрывался, обоих ждала встрепка. Но не сегодня. Дедушка отпустил, даже не пожурив.
Каток заливали на открытой площадке прямо за зданием почты. В центре него возвышалась пушистая ель – каждый год жители наряжали ее причудливыми вещами.
Кроме Тома и Робина здесь было еще несколько детей разных возрастов. Но мальчики, как это часто свойственно горожанам, смотрели на островитян немного свысока и не искали дружбы ни с кем из ровесников.
— Дедушка какой-то грустный, — сказал Робин, когда они, накатавшись, ели горячие блинчики на скамейке. — Может, у него статуя не выходит?
— Робби, у него этих русалок целый дом. Сорок лет лепил и вдруг забыл? — хмыкнул Том.
Всю свою жизнь Якоб посвятил ваянию прекрасных русоволосых дев в чешуе и с хвостом. Из камня, из гипса, даже из песка, в человеческий рост и миниатюрные – они были расставлены в мастерской, в каждой комнате, на веранде. Раз в месяц-два на Лисий остров приезжали покупатели. Как они прознавали о Якобе, никто в семье не догадывался. Том и Робин своими глазами видели, как незнакомые люди с зачарованным видом ходили по дедушкиному дому, дивясь тонкой и изящной работе мастера, и всякий раз увозили с собой одну из русалочек. Потому-то мальчишкам было особенно обидно слышать насмешки в адрес деда.
— Не надо было ничего ему рассказывать, теперь он расстроился, — сказал Робин. – Томми, а давай сделаем для дедушки что-нибудь хорошее?
— Хорошее? — задумался Том. – Есть у меня одна идея. Надо сделать рекламный плакат и повесить на доме. А то туристы никогда дорогу к деду найти не могут.
Робин просиял – все-таки Том был голова, недаром старший брат.
— Так! — Том обтер жирные от масла ладони об штаны. — Нам нужно три больших плотных листа бумаги, клей и краски. Кисть возьмем у деда.
Наморщив лоб, он прибавил:
— Придется идти к ведьме.
— Куда? – выпучил глаза Робин.
— В лавку к хромой Лотте.
— А она, правда, ведьма?
— Помнишь, мама рассказывала, что еще в детстве один мальчик отнял у нее портфель и вытряхнул все, что в нем было, в море? – спросил Том. — А на следующий день начался шторм, и дом мальчика смыло в океан. С тех пор ее все до жути боятся и называют ведьмой.
Рассказ не произвел на Робина ожидаемого впечатления. Может быть, потому что и сам Том не очень-то верил всяким старым байкам, с которыми так носились взрослые. Чего стоила только дедушкина история о встрече с русалкой!
Колокольчик у входа в книжную лавку, как это было принято у всех, здесь не висел. Не было ни рождественских гирлянд, ни горящих фонариков на окнах. Дверь вместо традиционного елового венка с лентами и свечками украшала табличка «Детям без взрослых не входить!» Увидев ее, мальчишки переглянулись и хором сказали: «Ну это мы еще увидим».
Чтобы заявить о себе, Том, войдя, нарочно пнул ногой стеклянную дверь – никакой реакции не последовало. Внутри было тихо – ни хозяйки, ни покупателей. Только на подоконнике в щелочку приоткрытого окна с настойчивыми противными криками пыталась протиснуться жирная белая чайка. В блюдечке, из которого она, как видно, привыкла питаться, было пусто, и птица додумалась пододвигать его клювом к раме, чтобы привлечь внимание шумом.
Лавка занимала два зала. Ближний зал был отдан под канцелярские принадлежности. Здесь на полках лежали блокноты в тисненых кожаных переплетах, ряды тетрадей и альбомов, в больших и маленьких ведрах стояли охапки карандашей. В дальнем зале высились огромные черного дерева стеллажи с книгами и пахло миндальным маслом. Пока Том искал бумагу нужного размера, Робин с любопытством рассматривал бесконечные книжные ряды.
— Интересно, а про чудовищ есть? – мальчик вытянул руку к стоящей наверху толстой книжке в мохнатой треснутой обложке.
Подоспевший Том был немного выше: он легко ее достал и отдал брату.
— В моей лавке нет глупых сказок, — низкий женский голос застал их врасплох.
Из-за высоких стеллажей вышла хозяйка. На ней был несуразный длинный сарафан черного цвета, больше похожий на парашют, и шерстяная кофта. Она сильно хромала на левую ногу, из-за чего казалась мальчишкам жалкой и беспомощной.
— Вот так она и приманивает своих жертв, — шепнул Том в ухо Робину. – А стоит им подойти ближе, она ка-а-ак…
Тут Тома буквально парализовал пронзительный взгляд зеленых глаз. Он, как рентген, в один миг прочитал все мысли в голове мальчишки. Том так и остался стоять с открытым ртом, не сумев договорить.
— Вы что надпись на двери не видели? — она говорила сухо, без эмоций, но от каждого ее слова у братьев все сильнее подгибались коленки. — Уходите, и чтобы больше мне здесь не попадались. А не то…
— … превратите нас в жаб? – спросил Робин и сам удивился своей храбрости.
— Это можно устроить, — она выставила перед собой руку и согнула длинные пальцы так, будто собиралась наслать на незваных гостей жуткое проклятье.
Том схватил первое, что попалось ему под руки – жестяную банку с остро наточенными карандашами – и швырнул под ноги Лотте. Несколько десятков разноцветных карандашей шумно раскатились по полу во все стороны. Воспользовавшись замешательством женщины, братья выбежали на улицу.
— Вот же злобная старуха! – топнул ногой Том, когда они, отдышавшись, остановились перед маяком. – Ну я ее проучу.
— А давай подкинем ей в лавку летучую мышь! Или двух, – предложил Робин. – Она отдернет утром штору, а на нее свалится это чудище! Вот будет веселье!
Том осмотрелся по сторонам. Его взгляд медленно скользил по крышам домов и сараев, заборам, встретившись с внимающими глазами брата, замер, но потом снова поплыл дальше – маяк, пляж, скалы…
— Я знаю, где могут быть летучие мыши, — наконец объявил он. — Сходим туда после обеда, пока дед будет спать. Но только уговор – никому ни слова!
В знак согласия братья ударили по рукам. И вдруг что-то больно вонзилось Робину в носок ботинка. Старая толстая книжка из ведьминой лавки, которую он все это время, оказывается, сжимал под мышкой.
— То-о-мми-и! – он умоляюще посмотрел на брата. – Я случайно унес ее книжку… Ты будешь меня кормить и носить с собой, если она превратит меня в крысу?
— Эй, — Том по-дружески дернул за завязочки на шапке Робина. – Ты чего?! Забыл, как мы подсунули в портфель толстой Доре паука, и она с визгами запрыгнула на стол? А как мерзкая старуха Келда увидела утром, как у нее по стеклу ползет осьминог? И с этой справимся.
Вскоре они с братом уже заразительно хохотали на всю улицу.
— А что делать с книгой? – спросил Робин по дороге домой. — Я боюсь снова идти туда.
— В лавке этих книг, как рыб в океане. Она и не заметила, — успокоил его старший брат.
В западной части острова была высокая белая скала. Своим узким носом она врезалась в океан, как вышедший в плавание корабль. Чтобы попасть в пещеру, нужно было подняться на скалу с пологой части берега или пройти по дну во время отлива. Том выбрал путь поверху. Вход в пещеру выглядел не так, как представлял себе Робин. Это была круглая, глубокая дыра размером с автомобиль.
— Так глубоко. Как мы спустимся?
— У меня есть веревка, — Том скинул рюкзак на землю перед собой, порылся в нем и вытащил небольшой моток бечевки. — Давай привяжем к дереву и спустимся по ней.
Веревка не была рассчитана на долгий спуск, и Том, который на правах старшего брата полез первым, повис над землей.
— Не хватает длины, — закричал Робин. – Лучше пройти через пляж. Отлив же!
— Ну да, на виду у всех. Не дрейфь! Назад вернемся по пляжу.
Том отпустил конец веревки и спрыгнул на песок. Снизу пещера казалась глубоким колодцем, но, если смотреть только на огромное синее небо над головой, можно было забыть о том, что вокруг высокие, неприступные стены.
— Давай ко мне! А то заметит кто-нибудь.
Перед тем как спуститься к брату, Робин привязал к концу веревки увесистую ветку, чтобы на обратном пути зацепиться и вылезти наружу. От земли до нее было не меньше двух метров — не допрыгнуть, но мальчишки так далеко не загадывали. Они были близки к цели, и теперь ими уже владело предвкушение сладкой мести.
Пройдя несколько метров по длинному тоннелю, братья попали в небольшой грот, из которого открывался хороший и при этом незаметный с берега обзор на море.
— Интересно, какая тут глубина… — Том потрогал воду ногой и оценивающе посмотрел в сторону пляжа. До него было очень далеко. Огромный белый маяк, казалось отсюда, лишь на пару метров возвышается над крышами домов.
В пещере пахло сыростью и водорослями. Освещенным был лишь тот участок, куда дотягивались лучи заходящего солнца. Робин изучил обстановку вокруг и, не найдя ничего интересного, поскучнел:
— А где мыши?
— Думаешь, они нам сразу в руки полетят? Надо подождать.
Они уселись в дальнем углу пещеры. Том приготовил большое красное одеяло, чтобы набросить его на летучую мышь. Через несколько секунд молчания Робин снова нетерпеливо заныл:
— И сколько ждать?
— Не знаю, — Том вытянул ноги и устроился поудобнее. — Пока они не привыкнут к нам.
— Смотри, там краб! – Робин пополз на коленках к желтой полоске песка, на которую накатывала волна.
Том дернул его за капюшон куртки и вернул на место.
— Так мы никого не поймаем. Надо сидеть тихо и не шевелиться.
Они снова замолчали. И каждый стал думать о своем.
У Тома были проблемы в школе, и он не знал, как их разрешить. С одной стороны, для своих друзей он был примером в хулиганских проделках. Младшеклассники, да что там – даже ровесники — боялись лишний раз его задеть. Но если взглянуть иначе, родители других детей ненавидели его, а учителя встречались с его мамой наверняка чаще, чем со своей родней, и называли злым и безжалостным мальчиком. Брат же, который всегда был слишком добрым и мягким, поневоле становился соучастником всех его жестоких шуток…
Робину нравилось движение, а вот молчание и покой давались ему с трудом, и когда кто-то его просил посидеть тихо, он представлял себя на скучном спектакле про любовь, где взрослые ведут бесконечные разговоры об отношениях…
С потолка на нос Робину упала ледяная капля. Он потянулся и толкнул брата плечом:
— Как думаешь, они уже привыкли к нам?
— А? – Том вздрогнул. — Что?
— Летучие мыши? Ты их видишь? – спросил Робин.
— Нет.
Том привстал и протер глаза: пещера погрузилась во тьму, так что нельзя было рассмотреть собственные руки.
— Почему так темно? Сколько мы проспали?
— Томми! – Робин не отрываясь смотрел на вход в пещеру. — Прилив! Пещеру затапливает!
Вода быстро прибывала. Они знали: еще час, и под ногами не останется ни одного сухого островка.
Мальчики побежали обратно, в ту часть пещеры, где из черноты неба свешивалась, слегка покачиваясь, привязанная ветка. Робин подпрыгнул, но до нее было не достать. Не смог дотянуться и Том, хотя он был на полголовы выше. Ни одна из попыток забраться друг другу на плечи братьям не удалась.
— Как нам теперь вернуться? – губы Робина испуганно задрожали Робин.
— Не знаю, — Том растерял свою обычную уверенность и лишь переводил взгляд с лица своего брата на дышащее свободой небо. — Я тебя обманул — я тут раньше не был. Дед как-то давно показал мне вход.
— Что еще рассказывал дедушка? Есть тут другой выход?
— Только плыть, — мрачно ответил Том.
— Ты видел, сколько до берега? Мы замерзнем раньше, чем устанем грести.
— Нужно найти что-то – камень или… не знаю. Ты поищи, а я попробую… — он скинул куртку и ботинки. — Вдруг мы доплывем… — Том не дал брату возможность ответить и скрылся в темноте.
На дне пустого рюкзака Робина перекатывались фонарик и пачка с галетами – с Томом никогда было нельзя угадать, в какую передрягу попадешь уже через пять минут. Обследовать пещеру оказалось интересно. Желтый луч обнаружил углубления и выступы, которые они при входе и не заметили. В одном из них под потолком мирно спала летучая мышь.
— Вот это да! – восхищенно выдохнул Робин.
Вода уже плескалась у щиколоток и была очень холодной. А он, словно потеряв чувствительность, карабкался вверх по гладкой влажной стене за своим чудовищем. Но поверхность стены была скользкой, а Робин – слабым и неловким. Рука мальчишки соскочила в пустую нишу…
— Плавал в ванне с дикобразами?! – появившийся так же неожиданно Том, задыхаясь от усталости, привалился к стене. — Нет, морем не доберемся. Полкилометра в декабре – это не шутка. А ты плохо плаваешь.
— Томми! Томми! Томми! Ты куда пропал?! – со злостью закричал Робин. Он стоял по колено в воде, дрожа от холода и страха, и прижимал к груди металлическую коробку из-под сладостей.
— Когда ты уже наешься… – покачал головой Том.
— Я нашел ее тут, — брат сделал несколько шагов назад и просунул руку в углубление стены.
Том дотронулся до коробки и скривил губы:
— Фу, какая склизкая. Ты должен был искать камень, а нашел печенье?
— Ее кто-то спрятал. Вдруг там настоящий клад? – в каждой передряге, куда его втягивал Том, Робин никогда не терял надежду на чудо.
— А вдруг там пауки? Вот будет подарочек ведьме, – стараясь подбодрить брата, весело подмигнул Том.
В коробке лежала завернутая в красную пленку сильно потрепанная пухлая книжка с выбитыми на обложке цветами и шелковыми розовыми завязочками. Похожие, только новые Робин видел в руках у двоюродных сестер. Они писали в них всякую чушь про моду и любовь, вклеивали фото и вырезки из журналов.
— Какая-то девчоночья книжка с картинками, — луч фонарика выхватывал из текста отдельные фразы, и Робин читал их вслух: — «Почему все мальчишки такие злые?», «Я сижу в этой пещере уже три часа, и никому нет дела», «Я мечтаю только об одном…»
— Лучше бы пауки… — вздохнул Том.
— Если девчонка держит тут дневник, может, у нее и лестница рядом припрятана? – предположил Робин.
— Хочешь ее подождать? О чем она там еще пишет? Читай. Только быстрее.
Страницы дневника были исписаны крупными круглыми буквами, текст перемежался со стихами и странными рисунками. Когда одноклассницы давали им списать домашнее задание, мальчишки с трудом разбирали каракули. А в этой книжке Робин без усилий понимал каждое слово.
Увлеченный чтением, он не замечал, как стремительно океан захватывает новую высоту в пещере. Вода впивалась в кожу ледяными острыми иглами — Том вдруг осознал, что почти не чувствует ног:
— Все очень плохо, Робби, — заключил он, еще раз осмотрев пещеру. – Давай я подсажу тебя, ты вылезешь, а я доплыву как-нибудь…
Но Робин, который все это время читал дневник, остановил брата жестом:
— Том, она нарисовала схему пещеры! Тут есть третий выход!
Через час братья были дома. Для деда они сочинили вполне правдоподобную историю о том, как играли на берегу в футбол и случайно забросили мяч в воду. За горячим чаем с черничным кексом вспоминать недавние приключения было весело и совсем не страшно.
— А я видел летучую мышь! — полным ртом радостно выпалил Робин.
— Надо узнать расписание приливов. И в следующий раз не будем спать, — заключил Том.
— Я туда больше не полезу! — Робин насупился и, отталкиваясь ногами, попятился к спинке дивана.
— Ты струсил? – насмешливо заметил брат. — Мы же выбрались.
Робин вытащил из-под коленки книжку в розовой обложке и потряс ею перед носом Тома:
— Если бы не она, ты бы смелый уже лежал на дне. А я и подавно.
— А давай ее выследим! – предложил Том, и по его хитрой улыбке брат понял, что ничем хорошим эта слежка для хозяйки дневника не закончится.
Читать о девчоночьих переживаниях местами было ужасно скучно, а местами ужасно смешно. И все же то, как она излагала свои мысли – замысловатыми старомодными словами, очень отличалось от манеры говорить ровесников Тома и Робина. Их одноклассницы постоянно обсуждали наряды, соперниц и кто из мальчишек глупее остальных. А эта девчонка только и писала, что о своем доме, родителях и счастливом будущем для всех жителей острова.
— Она не вредина, как другие, но с ней что-то не так, — поделился Робин с братом, постукивая пальцами по книжке. – У нее нет друзей, все над ней смеются, и она постоянно торчит в этой дурацкой пещере. Вот, послушай.
Он раскрыл дневник в том месте, где страница была заложена обрывком его старого черного шнурка, и стал читать:
— «Они проходят мимо, будто меня и нет. А если замечают, то зовут уродкой». И вот еще: «Мама говорит, что по радуге на землю спускаются ангелы. И если стоять рядом с ее краем и загадать желание — они его исполнят. Сегодня я попросила ангелов, чтобы у меня на острове появился хотя бы один друг».
— Может, она жирная, как рождественский рулет, или у нее крюк вместо руки, — потешался Том.
— Я здесь таких не встречал, — Робин смутился. — А ты?
Брат кивнул в знак солидарности и широко раскинул руки:
— Толстуху бы мы точно заметили.
Дежурства в непромокаемых плащах у скалы во время шторма и самостоятельные поиски хозяйки дневника среди местных девчонок не давали никаких результатов, пока Робин не дошел до последних записей. И одна из них начиналась так: «Сегодня со мной произошло удивительное событие. Я сидела в гроте и заметила, как кто-то барахтается в воде…»
Едва дочитав историю до конца, Робин откинул одеяло и перепрыгнул в соседнюю кровать.
— Томми! – он начал что есть мочи трясти брата, требуя, чтобы тот проснулся. — Томми, вставай!
Нехотя открыв левый глаз, Том посмотрел в потолок и отвернулся к стенке. Но Робин не мог ждать утра. Яркий свет люстры пронзил сладко обволакивающую мглу, и она мгновенно лопнула, как мыльный пузырь.
— Ты не отстанешь, да? — промычал Том, усаживаясь в кровати.
— Слушай-слушай! Летом на острове тонул какой-то мальчик, и она его спасла, — возбужденным шепотом прокричал брат.
— Завтра спросим у деда, — равнодушно зевнул Том. – Но я бы лучше утоп, чем такой позор на всю жизнь.
Лучшей пловчихой из девчонок на острове считалась Фло — тощая, с острыми, как спицы, коленками сестра одного из их школьных товарищей по волейболу. Она носила круглые очки и везде таскала с собой журналы по рукоделию. Слежке за ней мальчишки посвятили целый день. Из дома Фло вместе с братом направилась на рынок, на обратном пути вручила ему оба пакета с продуктами и сопроводила напутствие подзатыльником, затем сорок минут провела в ателье, еще два часа обсуждала с подружками в кафе, как правильно сшить юбку из шести клиньев. И ни слова о заплывах на дальние расстояния и спасении глупых мальчишек.
— Она же болтает без умолку, и у нее, вон, подружки — вздохнул Робин. – Это не наша.
— Так и вижу, как эта дылда гребет – в одной руке пацан, в другой – дурацкий журнал, — расхохотался Том.
После кафе они проследовали за Фло до книжной лавки. Несмотря на запрет для детей, она спокойно скользнула внутрь и через несколько минут без скандала вышла со стопкой новых журналов.
— Почему ведьма ее не выгнала? – удивился Робин.
— Наверное, Фло обещала ей сшить новый черный мешок из тех, что она носит.
— Снова вы! — грянул над головами братьев знакомый голос. И он не предвещал радушного приема.
На плече у Лотты сидела та самая чайка и отрывала большие куски от белой булки, которую держала женщина.
— Мы пришли извиниться, — мгновенно соврал Том. Он старался говорить как можно быстрее и не смотреть на ведьму.
— Да, и вернуть вам книгу, — по привычке подхватил Робин. — Я случайно ее унес, когда вы нас прогнали.
— А теперь все-таки решили вернуть? Каракули на полях не рисовали? Страницы целы? – строго спросила она.
— Да-да! – Робин, как ему показалось, состроил честное лицо. — Я, правда, сразу хотел. Только…
— Думал, что я превращу тебя в жабу… Или в крысу, — Лотта зловеще улыбнулась, явно наслаждаясь производимым эффектом. — И где же книжка?
Любое промедление могло обернуться для них страшными муками и непоправимыми последствиями. Увидев нетерпеливо протянутую руку, Робин сбросил рюкзак и, усевшись на корточки, начал сосредоточенно искать книгу, которой в нем не было. Он несколько раз выкладывал на землю и убирал обратно одни и те же предметы. Когда стало очевидно, что внутри нет ничего, кроме фонарика и двух пачек печенья, Робин решился на отчаянный поступок. Он вскинул голову и с выраженным укором произнес:
— Вы сказали, что не торгуете сказками. А эта книжка, — тут он для большей убедительности хорошенько тряхнул рюкзак, — про морские приключения.
— И что же в них сказочного? – будто не замечая дерзости мальчишки, спросила Лотта.
— Там пираты находят заколдованный клад и превращаются в мертвецов, — начал было объяснять Робин. Пока руки у ведьмы были заняты – она скармливала чайке вторую булку и, очевидно, не могла колдовать, — он силился вспомнить еще хоть что-то из содержания книги, чтобы отвлечь ее внимание и уйти домой в человеческом облике. – А еще… еще там русалки забирают моряков на дно…
Робин не смог закончить мысль. Лицо его побледнело, а глаза расширились, как бывает, если глотнешь слишком горячего чая или, к примеру, наступишь на морского ежа. Он медленно поднялся, схватил брата за руку и, преодолевая его скрытое сопротивление, потащил вниз по улице прочь от лавки:
— Знаете, нам уже пора домой, — прокричал он Лотте. — Уроки надо делать.
— С ума сошел?! Какие уроки?! Мы ее уже во второй раз обманули и сбежали. Проснемся с тобой завтра аквариумными рыбками, — на бегу кричал Том, хватая ртом холодный воздух.
Робин наконец остановился и отпустил брата.
— Ты ничего не понял? Русалки! Они забирают моряков на дно! – Робин так сильно размахивал руками, что издали можно было решить, будто он намеревается взлететь.
Своего деда мальчишки нашли на обычном месте. Он в своем черном бушлате на меху расположился на здоровенном красно-коричневом валуне, широко расставив ноги и опершись локтем на колено, и курил свою трубку. Белые колечки дыма маленькими облачками поднимались над его головой и тонули во влажном сумеречном воздухе. На широкой твердой ладони старика лежали камушки. Все они были белые, круглые, гладкие и размером с монетку. Зачем дед их собирал, внуки не представляли, но в его комнате на окне стояла заполненная ими доверху целая стеклянная чаша.
Робин подошел сзади и обнял дедушку за шею. Когда Якоб обернулся, мальчишки присели перед ним на камень – лица у обоих были загадочные, глаза блестели, а губы будто искали повод растянуться в улыбке.
Старик недоверчиво прищурился:
— Что-то вы опять задумали, ребятки…
— Дед, ты еще помнишь свою сказку? – спросил Том, стараясь выглядеть как можно серьезнее.
— Какую-такую сказку? – удивился Якоб.
— О русалке.
Том обернулся к брату за поддержкой, и тот мигом включился в беседу.
— Все взрослые на острове ее знают, а нам никто не рассказывает, — Робин не знал, как еще разговорить старика, и добавил: — Говорят, что все это бред.
— Ну вот еще – бред! – возмутился дед. – Только давненько это было, не припомнить всего, — Якоб смущенно заулыбался. И ребята заметили, что его шершавые щеки оживил румянец.
Глаза у деда когда-то были синие, но с годами потеряли яркость и стали похожи на выцветшие фарфоровые тарелки в старинном мамином буфете. И вот теперь в его взгляд будто плеснули живого океана. И в нем были дорогие сердцу воспоминания, и свобода, и мечты, был он сам – вихрастый подросток с загорелым лицом и вечно обломанными ногтями.
— Во-о-он там это было, — он махнул рукой в сторону высокой отвесной скалы, внутри которой находилась пещера. — Не знаю почему, но шибко я в детстве боялся заплывать туда, где на дне были водоросли. А тут парни сговорились на день Нептуна наперегонки до внешней оконечности скалы плыть. А я что? Я тоже. Я в первых рядах вызвался. Неделя-то у меня до праздника еще была. В полдень из-за палящего солнца на берегу никого нет — я зажмурился и поплыл. Плыву — голову припекает. И вдруг чувствую, как вцепилась мне в ноги сила неведомая и на дно тянет, и не могу я ей противиться.
Якоб разжал кулак, и под ноги ему посыпалась горсть камешков. Робин бросился на колени и принялся выбирать их из снежной каши.
— Ты очень испугался? – спросил внук, всыпая камешки обратно в раскрытую ладонь деда.
— Я подумал, что уже не выиграю гонку. А потом начал терять сознание… — сказал старик. – Очнулся я уже на берегу. Надо мной склонилась прекрасная русалка с длинными белыми волосами. Она была очень красивая и улыбалась. Я спросил: «Ты меня заберешь на дно?» А она вложила мне в ладонь круглый белый камешек и сказала человечьим голосом: «Береги себя, мальчик». И, — дед перешел на таинственный шепот, — исчезла.
— И больше ты ее никогда не видел? – на всякий случай Том.
— Я сбегал из дома и просиживал на берегу все свободные вечера… Она так и не приплыла, — старик вздохнул и потрепал по голове внука. В его голосе сквозила легкая грусть. — Полвека прошло. И сам уже не верю, что все это было со мной. Может, я тогда сам доплыл до берега, а русалка мне только привиделась на знойном солнце… Вот и вышла сказка… Темнеет, детки, пора ужинать.
Дедушка поднялся, с несколько секунд он смотрел на почерневший, напитанный ледяным ветром океан, и беззвучно шевелил губами, но, снова не получив ответа, побрел вверх по засыпанной снегом тропинке, в конце которой стоял сухой деревянный дом с подковой на двери.
— Дедушка! — окрикнул его Том. – Русалка тебе не привиделась.
У старика дрогнули ноги. Тяжелые ботинки замерли на дорожке.
— Мы знаем, что случилось на самом деле, — улыбнулся Робин. — Мы все тебе расскажем.
На остров уже давно опустилась ночь. В домах смолкли разговоры, из всех звуков неспящими оставались только суровый рокот океана и редкое уханье филина где-то в глубине острова. Как и четыре часа назад, когда мальчишки отправились по кроватям, Якоб молча сидел в плетеном кресле с дневником на коленях. Желтыми, пропахшими табаком пальцами он перелистывал плотно исписанные страницы, подолгу вглядываясь в детский почерк, чтобы снова пережить тот день.
Ему 12 лет, он потерял сознание от жары, и хрупкая девочка борется за его жизнь с океаном. А он вместо «спасибо» спрашивает, заберет ли она его на дно. Но можно ли проявить еще больше отваги и благородства? Да! Его спасительница не хочет, чтобы он, Якоб, стал объектом для насмешек. Никто никогда не узнает о ее подвиге.
— Болван! Какой же болван! – старик отчаянно колотил себя по лбу костяшками сжатых в бессильной ярости пальцев. – И как я не додумался, что она настоящая?
Длинные белые волосы тогда были только у одной девочки на острове. Несколько раз Якоб встречал ее с родителями на рыбном рынке, но чаще она бродила в одиночестве. С ней никто не дружил. Остальные дети дразнили ее, потому что она сильно хромала. Как и теперь…
Хозяйка книжной лавки сидела за прилавком и увлеченно читала. Это была пожилая, но еще очень красивая и статная женщина с белой кожей и яркими зелеными глазами, от внешних уголков которых веером расходились тонкие морщинки. Теперь вместо длинных белых волос она носила короткую стрижку. Долгие годы Якоб, как и другие жители, трусливо проходил мимо нее, не поднимая глаз. На острове Лотту считали ведьмой – за уединенный образ жизни, резкий характер и поражающую моложавость. Перед тем как зайти в ее лавку, одни взрослые читали молитву, другие – сплевывали три раза, а маленькие, напротив, только и искали повод, чтобы поглазеть на настоящую ведьму. Так многие дети полюбили читать.
Увидев Якоба, Лотта встала и отложила чтение. Никогда прежде он к ней не заглядывал.
— С Рождеством, Лотта! – извиняющимся тоном сказал он.
— Чего тебе, Якоб? – недружелюбно качнула головой женщина. – Если ты ищешь своих внуков, то они пошли к пристани. Смотрел бы ты лучше за ними. Слоняются целыми днями по острову, лоботрясничают…
— Каникулы у детей. Пусть отдыхают. Мы в их возрасте, — Якоб посмотрел искоса на Лотту, — без спросу за скалу плавали и в страшную пещеру лазали.
Лотта равнодушно пожала плечами, давая понять, что воспоминания о детстве не доставляют ей радости. Держалась она холодно, и ничто в облике, взгляде и жестах этой резкой и уверенной в себе женщины не выдавало ранимую и очень отважную девочку из дневника.
— Я тебя совсем не помню маленькой. Только что у тебя были длинные белые волосы…
— Некогда мне тут с тобой, — вдруг заторопилась женщина. – Мне в город надо.
Она небрежно смахнула очки с переносицы, так что они несколько раз ударились о бусы на ее груди и повисли на цепочке.
— Хромота ее не портит, — отметил про себя Якоб, наблюдая, как Лотта наводит порядок в лавке.
Когда она демонстративно достала ключи, он понял — разговор был окончен. Но Якоб не уходил.
— Я хотел тебе кое-что вернуть, — сказал он, с каждой секундой теряя уверенность в том, что делает.
— Ты мне ничего не должен, — сухо ответила Лотта. – Я не даю в долг.
У Якоба была только одна попытка. Позабыв о деликатности, он взял ее руку и вложил в ладонь небольшой предмет.
— Вот. Я храню его уже 54 года.
Лотта побледнела. Похолодевшей рукой она нащупала очки и вернула их на нос, чтобы рассмотреть то, что и так уже узнала наощупь. Спустя десятки лет у нее в руке снова лежал тот самый камень с щербинкой в виде буквы Л. Она подняла его в пещере буквально за минуту до того, как увидела тонущего мальчика. И тот мальчик теперь тоже был здесь.
— Вот я и нашел тебя, русалка! – прослезился старик.
Дом Лотты был окутан ароматами еще горячего мясного пирога и душистых трав, обеденный стол украшала вышитая скатерть, в старом резном буфете стояла изящная фарфоровая посуда. На подлокотнике кресла спал кот. При виде нового человека он окатил его презрением и лениво смежил веки. Никаких закопченных котелков, никаких ведьминых зелий и засушенных пальцев гроздьями, о которых болтали на острове. Если бы люди побывали в этом доме, они наверняка бы поняли, кто такая Лотта.
Якоб и раньше видел, как плачут женщины, например, его покойная жена. Она была сентиментальной и лила слезы по любому поводу. Но сейчас он видел, как рыдает женщина со стальными нервами. Впервые она могла довериться кому-то, кроме немого дневника, спустя годы рассказать о своем одиночестве и детских бедах, о том, как мечтала о дружбе, играх и прогулках с ровесниками, но вместо этого все дни проводила в холодной пещере, глядя на океан, или в библиотеке с книгами.
— Почему ты все скрыла? – спросил Якоб, когда Лотта успокоилась и заварила чай. — Ведь ты могла стать героиней, у тебя бы сразу появились друзья. Да и надо мной бы весь остров не потешался…
— Если бы стало известно, что на самом деле тебя спасла не прекрасная русалка, а хромая уродка, ты бы и впрямь стал посмешищем, — Лотта участливо улыбнулась. — Якоб, разве ты не замечал: принцы в сказках всегда смелые, а принцессы всегда красивые?
Больше никто на Лисьем острове не узнал эту тайну. Лишь четверо хранили ее. Но кое-что все же изменилось. Якоб наконец-то перестал лепить русалок и создал первую в жизни скульптуру женщины без хвоста. В книжной лавке Лотты появились сказки, и детям теперь разрешалось входить сюда без взрослых.
А что же главные герои нашей истории? Когда пришло время, Том и Робин вернулись на материк. Если вы спросите, остались ли они несносными сорванцами, мы не станем лгать — от их проделок по-прежнему не было покоя ни родителям, ни учителям. Но теперь, когда мальчишкам хотелось подшутить над кем-то, не похожим на других, они вспоминали слова Лотты, которые она сказала им на прощание: «Не хвастайтесь, если одолеете сильного, гордитесь тем, что защитили слабого. Даже если защищать придется от самого себя».
Старая дедушкина сказка научила их тому, что не всякая красота бывает заметна сразу и что порой маленькое сердце способно на истинную отвагу, а хромая девочка может превратиться в прекрасную русалку и спасти кому-то жизнь. Чудеса случаются каждый день – рядом с нашим порогом или на соседней улице. Надо лишь перестать смотреть в зеркало.