Жил когда-то давно один бродяга. Не было у него ни семьи, ни дома. Зато был путь, по которому он шел из одного города в другой, из предыдущей страны в следующую. Пуховой перины он никогда не видел, спал где придется и по утрам не знал, удастся ли заработать на хлеб до заката. Но со временем стала ему такая жизнь тяжела и постыла.
— Был бы у меня хоть угол, чтобы высыпаться вдосталь, тогда бы и работу себе по душе нашел. Заработал бы на свой дом. А там, глядишь, заметила бы меня какая-нибудь славная девушка, — замечтался он однажды, сидя на берегу моря и глядя на яркие звезды.
Тут, на остывшем после жаркого дня песке, ему выпало ночевать в этот раз. Но так случилось, что мимо проходил старик и волочил за собой полуистлевшую рыболовную сеть.
— Давай-ка, папаша, я тебе сеть до сарая дотащу, — предложил бродяга и мигом закинул ее на плечо.
— Спасибо! — улыбнулся старик. — Да только не моя это сеть. Один молодой рыбак три дня в море ее забрасывал, а рыба нейдет. Разгневался он, поджег ее и на берегу бросил. Нехорошо.
Сложили они сеть подальше от воды. За камнями.
— Ночь сегодня будет холодная. Тебе есть где приклонить голову? – спросил старик.
— Места много, — раскинул руками бродяга. – Здесь и лягу.
— Вижу я, человек ты добрый, да судьбой обиженный. Слышал я твои речи и хочу помочь.
Бродяга оглядел тщедушного старика с головы до ног и подумал, что ему самому, пожалуй, нужна помощь. Но уж так не хотелось ему спать на сыром берегу, что бродяга согласился.
Вместе они поднялись на вершину скалы, где в темноте, отбрасывая причудливую тень, стоял одинокий дом.
— Здесь каждый день тебя будет ждать мягкая постель. Найди достойную работу, заведи друзей, а там и о собственной крыше над головой подумать можно.
— Но мне нечем заплатить даже за скромный угол.
— Я не возьму с тебя денег. Не ленись и следуй к своей мечте, тем и уважишь меня. Но запомни — жить в этом доме ты сможешь ровно до тех пор, пока не прольются первые дожди. Да гляди, сохрани в нем все как было.
Впервые за долгое время бродяга спал не на земле и не в сарае, а в настоящем уютном доме, где было сухо и безопасно. Стоило голове коснуться подушки, все пройденные дороги как будто взгромоздились друг на друга и разом навалились на него. Наутро бродяга проснулся полным сил. За окном блистал солнечный день, а по комнате разливался сладкий запах хлеба. Но, увы, нигде в доме бродяга не нашел ни одной хлебной крошки.
— С голоду мерещится, — решил он. — Пойду-ка поищу себе дела.
Сначала бродяга отправился на причал и хотел наняться на лодку. Но в рыболовецком промысле он ничего не смыслил, и на борт его не взяли. Зато старый полуслепой рыбак предложил ему потрошить пойманную рыбу – это была тяжелая грязная работа, за которую давали несколько монет. Спустя три часа в кровь были изрезаны все пальцы, свежие раны нарывали от соприкосновения с кишками, а он сумел управиться только с двенадцатью рыбинами. На полученную от старика плату бродяга купил себе миску супа с краюхой ржаного хлеба и бутылку вина.
— С такой работой я прежде останусь без рук, чем скоплю на кров, — сокрушался он.
В дом бродяга вернулся уже в сумерках и снова почувствовал хлебный запах. Теперь, когда в его животе колыхался суп, винить во всем воображение было глупо. Еще раз, со свечой, осмотрев каждый уголок, бродяга снова убедился, что съестные запасы не скрыты ни на чердаке, ни в подполе. Ни с чем лег он спать, а утром, стараясь вовсе не принюхиваться, поскорее пошел искать себе заработок.
На окраине городка, обращенной к уединенной бухте, была лодочная мастерская. Здесь работали прокопченные ветрами и солнцем мужчины с выгоревшими волосами и мозолями на широких ладонях. Новой паре рук они очень обрадовались и взяли бродягу подмастерьем. На первый раз дали ему задание полегче – просмолить деревянные лодки.
— Знаешь, как это делается? – спросили его.
Бродяга вспомнил, как пустил его однажды на ночлег старый рыбак, а поутру попросил пособить со смоляным котлом. Лодчонка у старика была вся в трещинах, и пришлось им на пару ее до полудня конопатить.
Проведя много лет на улице, бродяга знал, как развести костер. Пока смола топилась на огне, он вытянул на берег три лодки. Днища у них были темными и набухшими от воды. Зачерпнул бродяга ковшом из котла и облил лодку со всех сторон. Затем то же самое проделал с двумя другими. Закончив, он позвал мастеров принять работу. Ахнули они и погнали бродягу прочь. Оказалось, что лодки перед смолением несколько дней сушат на берегу.
Ни с чем бродяга вернулся домой и со злости ударил кулаком по столу. И вдруг рука его провалилась в образовавшуюся дыру. Наклонился он, было, чтобы придумать, как залатать прореху, и увидел, что стол вовсе не из досок сбит, а из самого настоящего хлеба слеплен. Много чего повидал бродяга, но такой диковинки ему в жизни встречать не приходилось. И вся другая мебель в доме тоже была из хлеба. Собрал он рассыпавшиеся куски и съел их вместо обеда и ужина.
В третий раз бродяга нанялся трубочистом и был уверен, что с этим-то занятием точно справится. Но стоило ему оказаться на крыше, как все трубы, а затем и дома вокруг начали двигаться и закружились в дикой пляске. Бродяга схватился за голову и сел на черепицу. В последние дни ему редко удавалось как следует поесть.
— Мне нужно, чтобы работники прочищали трубы, а не прыгали с крыши, — раскричался хозяин. — У меня нет денег для твоей вдовы. Хочешь кончить с жизнью – ступай в другое место.
Несколько дней бродяга вовсе не выходил из дома, а поиски заработка каждый раз откладывал на завтра. В трактире еду в долг не давали, и он начал понемногу отламывать от хлебной мебели. Сначала один стул, потом второй, а там и стол сгодился…
Пролетело лето, близился сезон дождей. И как-то утром постучался в дом тот самый тщедушный старик.
— Ладно ли живешь, добрый человек? Нашел ли ты дело по сердцу? Завел ли друзей надежных?
— Искал я дела, да только негодный оказался. И гнали меня отовсюду – кто взашей, кто палкой. Не судьба мне на простынях спать да солониной со щами живот набивать.
— Как так? Тебя гнали — ты бежал. А сколько раз вернулся?
Заглянул старик в дом и ахнул: мебели как не бывало, а стены разодраны до дыр.
— Нарушил ты наш уговор… Не дела ты искал, а на боку лежал. И хлеб ел не заработанный кровью и потом, а ворованный.
И вдруг небо над ними загрохотало, и пролился на землю первый дождь. Под тяжестью воды стены дома мгновенно размокли и стали разваливаться обмякшими кусками. Дождь продолжался, вскоре весь хлеб смыло в море. И тут бродяга побледнел — под хлебной крышей и стенами стоял настоящий каменный дом.
— Видишь, как бывает, — покачал головой старик. – Сдержал бы ты слово, не взял чужого хлеба, — стал бы здесь хозяином.
— Не пойму я, папаша, если ты все равно хотел мне дом отдать, почему не теперь?
— Потому как не за упорство и трудолюбие ты его получить хочешь, а через жалость мою. А что легко достается, нипочем цениться не будет.
От бессилия бродяга сжал руку в кулак и вскинул его у себя над головой, будто намеревался погрозить небесам. В этих краях его больше ничего не держало, и он оставил глупого старика на берегу.
— Но ты всегда можешь попробовать еще раз, — прошелестел воздух возле уха бродяги.
Он недоуменно оглянулся – берег был пуст. Ни старика, ни дома. А над головой снова ослепительно сияло солнце.