Стихи

Скажи, когда стало привычным в нашем мире,
Чтобы стрелы пускали в улыбающееся лицо?
Чтобы свет осыпался осколками под ноги тьме?

Говорят, даже дьяволу нечего больше хотеть,
Говорят, в люди ходит теперь он с терновым венцом.
Только зря: все кресты ради места под солнцем спалили.

У мира нет хозяина. Гляди, в песочнице смешные человечки землю делят

И в свою честь наперебой ее зовут, не зная даже собственных имен.

И строят планы и полки – стряхнуть с мундиров пыль и можно бить по целям.

Усы и пушки – всё как на подбор, и каждый сердцем оловянным наделен.

У завтра нет хозяина. Гляди, в песочнице смешные человечки играют в новый мир

И в руки каждому по солнцу выдают, не зная, как жесток бывает свет.

Им бы хозяевами стать своим ногам, им бы управиться со своевольными словами,

Что разлетаются, как птицы из куста… Нам бы хозяевами стать самим себе.

А это даже хорошо, что оскорбительно ясны

И ваши мысли, и ваши жесты.

И вы, привыкший в полцены

Любое брать под солнцем место,

Присматриваетесь ко мне,

Как покупатель у витрины.

И так, и сяк – изъянов нет,

А впереди чужие спины

Тех, кто быстрее и моложе.

Вы не хотите прогадать,

И упустить обидно тоже.

Вы – что раскрытая тетрадь,

Где в каждой строчке ваши мысли

Так оскорбительно ясны…

Похоже, что впервые в жизни

Вы дать готовы две цены.

Ты думал о том, что некрашеный ствол был началом

Для гордого короля и для пешки разменной?

И каждый решал, кому как играть пристало,

А после потерь обещал не остаться в обиде.

Но вот тебе мой ответ на вопрос извечный

(Признайся, ты, может, всю жизнь был на нем помешан):

Когда игра завершится и задуют свечи,

В одну коробку упадут король и пешка.

Земле не уберечься от подошв,
Не отвернуть лица от раболепных взглядов.
Осколков острых дождь и плуга нож –
Всё больно ей, и всё, что было, взято.

Лежит горбата, выжжена, стара,
Обманута невинными речами,
Мечами завоевана… Ничья!
Какими флагами над ней бы ни качали.

Остаться над схваткой времени и света,

Не выбирать, не делать ставки, не жалеть

И мир принять, смущенный и раздетый,

Когда он в дураках оставит смерть.

С ним вместе чужестранцами уйти,

Плащом укрывшись, на самый край земли,

Где бог и дьявол крепко держат нить

От ненависти до слепой любви.

Никто не прав, никто не виноват.
И каждый первый к своей привязан колее,
И мир расколот на «прошло» и «никогда»,
А ты о том, что будет завтра, не жалеешь.

Тебя не трогают ни страсти, ни мольбы,
Твоей свободы не отнять, не испытать.
И право проклятое кем угодно быть
Скрывает золоченная печать.

Никто не прав, никто не виноват,
Но утро чьей-то казни настает,
И ты, скрывая отрешенный взгляд,
Опять инкогнито идешь на эшафот.

Я от святых держусь подальше,
Чтобы их свет своею тьмой не оскорбить,
Чтобы своею тьмой их свет не растворить.
Я в стороне держусь от фальши.

Они на волю отпускают птиц,
Но вместо птиц взлетают в небо камни.
Они сжимают воздух кулаками
И обещают грешников простить.

Наверное, я стала старше…

Оставь упавшим их веру,
Подай тем, кто плачет, мечи.
Пусть первые будут отвергнуты,
Вершины пусть станут ничьи.

А мир будто молью изъеден,
Прорехи полны пустотой,
Не смейся над тем, кто так бледен.
Ведь, может, он просто святой.