Повзрослеть можно лишь дважды

Повзрослеть можно лишь дважды

Принцесса сидела под огромным раскидистым дубом, скрестив босые ноги, и что есть мочи стискивала ржавыми садовыми ножницами свою толстую косу. Но лезвие затупилось и соскальзывало по гладким каштановым волосам.
— …и тогда отец сказал, что я ему больше не дочь… Я вылезла в окно и ушла.
— Зачем ты режешь свои волосы? – спросил дуб. – Ты же станешь похожей на деревенского мальчишку, бестолкового и шумного. Они вечно носятся здесь, кричат и ломают сучья.
— Вот этого мне и надо, — кряхтя от усердия, сказала она. – Больше никаких розовых платьев и дурацких бантов. Читать далее

На темных улицах мы можем не дышать

Когда ночь выплеснет на город черный лак,
По стенам тени зыбкие шуршат,
Мы не бежим, к спине не липнет страх,
На темных улицах мы можем не дышать.

Трепещет свет в расставленных силках,
Но наших лиц ему не разгадать,
И в поднятых глухих воротниках
Мы прячем затаившуюся страсть.

У завтра нет лица — кричащий рот
Накроет чей-то быстрый поцелуй,
И до тех пор, пока не рассветет,
Мы пьем мечтой разбавленную мглу.

В шляпу не поймать того, что мы не отпустили

Он продает вчерашний день,
Полны чудес его карманы:
Стихов наивных томик рваный
И механический олень.

А мне и надо-то всего,
Что клятв не данных-слов не взятых
Из черно-белого кино,
Приснившегося нам когда-то.

Он скажет: «В шляпу не поймать
Того, что мы не отпустили…
Несказанному не бывать…»
И пыль стряхнет с дырявых крыльев.

Твой город для тех, кто влюблен

Твой город — пригоршня огней.
Возьму и заброшу на небо,
В безлунную синюю ночь,
Как плотный отрезок сукна.

Твой город — лишь россыпь камней,
Спасенных из легкого пепла,
Сожму в кулаке их и прочь —
Под радугой строить дома.

Твой город — созвучье имен,
Сложу из них дивную песню
И стану ее напевать
Забытым в порту кораблям.

Твой город для тех, кто влюблен
В гранитные профили лестниц,
Бежать бы по ним да бежать
И встретить однажды тебя.

Теперь тебя без маски не узнать

А каждый выбирает пустоту,
В которой легче спрятать все ответы.
И ты качаешься, как будто бы от ветра,
Теряя свои тайны на свету.

Теперь тебя без маски не узнать,
Ты — чистый лист, ты — чье-то отраженье,
И только лишь когда ложатся тени,
Ты в пустоту спускаешься опять.

Когда камни станут мягкими

Когда камни станут мягкими,
Мы сбросим глухие щиты и перестанем бояться
Нечаянных точных ударов в фарфоровые сердца.

Когда камни станут мягкими,
Расправит крылья вода, и мечтателям сдастся
Горизонта натянутый луч между пальцев слепого жреца.

Когда камни станут мягкими,
Вмиг ослепнут башни домов, и на маковом поле,
В хороводе безбрежном люди вспомнят друг друга опять.

Все мосты превратятся в радуги, и, прикованные ими двое
К потемневшим сизым бульварам, мы с тобой будем  ждать,
Когда камни станут мягкими.

Мы падаем навстречу друг другу

Мы падаем навстречу друг другу

Звонкий воздух утреннего сумрака разносил по пустынным улицам стук быстрых башмачков. Не чувствуя земли, не видя дороги, она билась в каменных тисках города, как ослепленная птица. Ветер колотил ее кулаками в спину, и, спасаясь от него, она забивалась в щели. Но щели были слишком узкими, и вырваться наружу, туда, где слышался вольный плеск волн, ей не удавалось… Вдох-выдох…
— Лелита! Что с тобой? Проснись!
Лелита открыла глаза — мать трясла ее за плечи. Вид у нее был встревоженный.
— Я от кого-то бежала… а за мной никого. И везде высокие стены, и нет спасения… И так холодно… — рассказала матери Лелита.
Мать прижала ее к своей впалой груди. Она водила рукой над головой Лелиты, едва касаясь спутавшихся во сне волос, как будто пыталась отвести от нее беду.
— Ты мало бываешь на людях, — сказала мать. — Нельзя же только сидеть дома да гулять по  берегу. В субботу после ярмарки будет городской праздник. Пойдем на него вместе с отцом? Читать далее

В безоблачных далях не бывает плохих дней

В безоблачных далях не бывает плохих дней

Апрельским вечером в арт-галерее с видом на реку смеялись и пили вино. Друзья и поклонники пришли поздравить любимого художника с открытием новой выставки. Полотна на стенах завораживали фантастическими сюжетами, и люди застывали перед ними, не желая возвращаться в свой привычный мир.
Маэстро в белом фраке держался немного в стороне, стараясь не отвлекать гостей от того, ради чего они здесь собрались. Но отсидеться в тени ему, конечно, не давали. И, теребя нервной рукой черную бабочку на шее, он принимал поздравления и давал интервью. Читать далее

Твои скрипки

Твои скрипки… Знаешь, я почти перестала их слышать.
В цветных разводах ночи о грифельные крыши
Звон поздней осени. Сквозь него не пробиться
Ни смычкам, ни спасительным молитвам,
Только тени глядятся в окно…
Тоже кем-то забыты…